Я уже несколько дней наблюдаю дискуссию, возникшую после очередной выходки нашей так называемой «русской интеллигенции». Напомню уже начавшую покрываться прахом времен историю.

В радиоэфире заслуженный учитель Российской Федерации, историк, отличник народного просвещения Тамара Эйдельман высказала интересную идею. В ответ на вопрос ведущего о главном событии в истории России Тамара Натановна заявила:

«Главное событие в истории России — это даже не то, которое было, а то, которого не было. Это то, что Россия, эти земли не были захвачены римлянами. Мы не были частью Римской Империи. А это значит, что нам не передались римские представления о законности, о собственности и так далее. И это вот — печально».

Здесь можно долго иронизировать и насмехаться над Тамарой Натановной. Можно припоминать литературу — например, Смердякова из «Братьев Карамазовых», с его:

«В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы, умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки».

Можно долго и добросовестно рассказывать, как происходило завоевание Римом очередной провинции и чем это оборачивалось для завоеванных, как это сделал Георгий Зотов в статье «Пили бы фалернское». Хорошая статья, рекомендую.

magspace.ru/blog/blog/362900.html

Можно припоминать Эйдельман высказывания ее коллег по либеральному лагерю и делать обобщения про национал-предателей, про пятую колонну. Припомнить Александра Минкина:

«Может, лучше бы фашистская Германия в 1945-м победила СССР. А еще лучше б — в 1941-м!»

Или Людмилу Улицкую, с ее идеей о «спасительной» для ленинградцев сдаче Ленинграда.

Да мало ли их? Но — кого это «их»?

Кто это все время говорит? Кто всякий раз выносит на общественное обсуждение эти сходные идеи о благотворном порабощении? И почему? И с какой стати все это вообще обсуждается? Почему эти высказывания вообще попадают в медийную повестку?

На все эти вопросы есть один ответ. Все это говорят люди, которые занимают место русской интеллигенции.

Лауреат «Русского Букера» Улицкая занимает место русской писательницы. Лауреат премии «Золотое перо России» Минкин — место журналиста. А заслуженный учитель России и отличник народного просвещения Эйдельман — место историка и педагога.

И все они заняты одним. Воспитанием из россиян — взрослых, детей, мальчиков, девочек — рабов чужеземных империй, принимающих «освобождение» на коленях, с почтением и благодарностью за новые порядки. Именно в этом они, похоже, видят свою роль как интеллигенции.

Мы много говорим о трагедии русской интеллигенции, об отсутствии взаимопонимания между нею и народом. Но проблема эта проста как проблема морской свинки. Проблема морской свинки заключается в том, что она: а) не морская; и б) не свинка.

Абсолютно то же самое у нас — и русской интеллигенцией. Она у нас: а) не русская; б) не интеллигенция.

И вот не надо мне сейчас сразу про антисемитизм и гнусные намеки. Есть у нас и профессор Зубов, и доцент Сытин, и еще много людей с совершенно русскими фамилиями — и точно таким же анамнезом.

Русскость здесь — это чувство своей связи с Россией. А их связь с Россией — это презрение, обида, список претензий и убежденность в уникальности нашей дикости, за избавление от которой и покупку себе «цивилизации» и «других порядков» вполне можно было бы заплатить и свободой, и жизнью народа.

Их «желание России блага» более всего походит на философию садиста-гувернера, который держит воспитанника в подвале и порет розгами, чтобы спасти его от «врожденной испорченности».

Кроме претензий, их с Россией не связывает ничего.

Что же касается интеллигентности, то ни занимающий место журналиста, ни занимающая место писателя, ни занимающая место заслуженного учителя истории не знают ничего о том, о чем учат, пишут, рассуждают. Они не знают ни историю России, ни историю Рима, не знают ничего о блокаде Ленинграда или истребительной политике Рейха и плане «Ост».

А знаете, почему не знают? Не хотят. Им неинтересно.

Вместо знаний о нас, о мире, об истории, о великих событиях и трагедиях у них есть представления, предписанные им правилами хорошего тона той тусовки, в которой они вращаются. Таких же, как они — «занимающих место».

Они были пристроены на эти места по блату, по знакомству, по наследству. За хорошие лица и гены. Они пусты, как прохудившиеся кастрюли. Единственное, что они производят, — это звенящее нытье. Упитанные благополучные страдальцы, утешающие себя как только могут.

Это не интеллигенция. Это выдрессированная и одетая в европейские костюмы дворня, выучившая слова «цивилизация», «ценности», «права». Способная научить только тому, что умеет сама — повиноваться и повторять слова, значения которых не понимает. Повторять и повиноваться.

Их задача — занимать место русской интеллигенции как можно дольше, чтобы не дать вырасти на нем настоящей. Делать все, чтобы задушить ее на корню. Ошельмовать и затравить — до создания кем-то из них «Поднятой целины». Отсюда эта накаленная ревность. Это их долг перед тусовкой самозванцев. Это их хлеб. С маслом и икрой.

И нам не жалко икры. Черт с ней! И действительно, с ней — черт. Но очень хочется уже перестать видеть покорное государство, выдающее в очередной раз знание, должность, бюджет, театр, а вместе с этим — и справку-лицензию, ярлык на интеллигентствование. На право называть себя нашей совестью и инженерами наших душ.

Души наши нуждаются в других инженерах, а нация — в другой совести. В настоящих.

Роман Носиков