В последнее мирное лето «старого мира», в 1913-м, Анатолий Васильевич Неклюдов, дипломат и автор известных в будущем мемуаров, проезжал через Париж и поражался тому, сколько же там русских.

Столица Франции произвела на него впечатление «города удовольствий и бездумной роскоши». Книга «Русская эмиграция в Париже» Хелен Раппапорт, посвящённая феномену русской эмиграции в Париже в первой половине XX века, рисует очень похожую картину.

Конечно, русские в Париже были привычным явлением и до этого момента. Начиная с 1812 года наши дворяне чувствовали себя в городе довольно комфортно: с помощью острой вилки разукрашивали куртизанок узорами, палили из пистолетов в полной темноте в ресторанах, спускали состояния за игорным столом… Но в начале XX века ежезимний отток аристократов в Париж из Петербурга вышел на новый уровень. К тому же к ним присоединились члены императорского дома, которые по той или иной причине не могли жить в России.

Например, великий князь Павел Александрович, дядя императора, был вынужден переехать из-за своего морганатического брака с Ольгой фон Пистолькорс, противником которого был Николай II. Или его брат, Алексей Александрович, главный начальник флота и морского ведомства (Цусима — в том числе и его заслуга), который прожил в Париже дольше, чем на родине, и прекрасно проводил время с французской актрисой Элизабет Баллетту.

Этих русских парижане обожали, и не в последнюю очередь — за чудовищные суммы, которые князья оставляли в городе.

Но, кроме аристократов, Париж, как ни парадоксально, был полон и их противников — революционеров. Пока великие князья устраивали балы (на один из таких фон Пистолькорс пришла в ожерелье от Картье, диадемы от них же и роскошной меховой гусарской шапке), Илья Эренбург, поэт и соратник Ленина, ходил в кафе «Ротонда» и «Клозри-де-Лила». Сейчас-то дорогие заведения, а тогда — забегаловки для нищей богемы. В какой-то момент, пишет Раппапорт, стало казаться, что чем богемнее выглядит артист, тем более вероятно, что он русский.

Париж был очарован и этими русскими.

Правда, только до революции. Когда стало ясно, что Россия выходит из войны, парижане поступили как парижане – и организовали травлю русских. Именно с последствиями этой неприязни столкнулась русская аристократия, когда стала возвращаться в город в 1918–1920 годах. Но уже не в качестве богатых гостей, а в качестве нищих.

Про их дальнейшую судьбу сказано много: кто-то работал водителем (существовал даже профсоюз русских шофёров), кто-то шил. Княжна Мария Павловна (получив консультацию у Шанель) организовала небольшое предприятие по изготовлению кружев и вышивки. Хотя оставили русские и политический след — Павел Горгулов, поэт и казак, как-то убил президента Франции Поля Думера.

Но, как можно предположить, былой популярностью русские больше не пользовались.