Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Меня попросили рассказать про братьев Гракхов. И хотя я не раз в рассказах про предпосылки гражданки их упоминал, но всегда между прочим. Так что исправим упущение. Тем более, что именно эти парни своими попытками спасти Республику сделали гражданские войны в Риме неизбежными.

Братья Тиберий и Гай Гракхи происходили из знатного плебейского рода. Их мать была дочерью того самого Сципиона Африканского, что победил Ганнибала, а отец был дипломатом, военачальником и консуляром из знатного плебейского рода. То есть происхождение у них было очень крутое. С самого детства оба брата были втянуты в окружение «реформаторов» их двоюродного брата Сципиона Эмилиана (внук Сципиона Африканского) от которого можно вести происхождение движения популяров.

Появление кружка реформаторов было вызвано коренным переустройством Рима после Ганнибаловой войны. Разорение Италии войной, гибель многих римлян и огромные богатства, захваченные у пунов, привели к росту благосостояния и влияния довольно узкой прослойки сенаторов. Эти фамилии сумели аккумулировать значительный объем земли в своих руках и тем самым приобрели большую власть, которую смогли конвертировать в еще большие возможности для упрочения своего положения.

Укрупнение землевладений и концентрация больших объёмов земли в руках сенаторов, а также большой приток рабов, приводили к разорения многих малых хозяйств. Это в свою очередь приводило к к множеству проблем: от скопления больших масс безземельных крестьян в Риме, до ослабления мобилизационного потенциала — римский ополченец должен был сам себе покупать снаряжение, а безземельные крестьяне на такое были не способны.

Для воюющего 24/7 Рима вопрос мобилизационного потенциала был краеугольным. Решение же проблемы безземельного плебса было вторично и напрямую увязывалось с вопросом комплектации армии. Из-за того, что сама по себе проблема комплектации армии во второй трети II века до н.э. была не совсем очевидна, то сенат, естественно, разделился во мнении по методам решения вопроса.

Значительная часть консервативно настроенных сенаторов (оптиматов) считали, что менять ничего не надо, а когда приспичит, то можно будет снизить ценз и набрать безземельный плебс в армию за счёт государства. Реформаторы же считали, что для восстановления мобилизационного потенциала Рима требуется не снижать ценз, а решить коренную причину — перераспределить общественные земли в Италии и расселить там безземельных крестьян, чтобы они были способны обеспечить себя.

Проблема заключалась в том, что именно занятие общественных земель и было залогом усиления многих сенаторов, и подрывать основы собственной власти никто не собирался. Реформаторы были малочисленны и не то чтобы едины, но понимали, что в любом случае реформы нужны, чтобы Республика не деграднула настолько, что стала бы полноценной олигархией.

Поэтому между консерваторами и реформистами шла глухая позиционная борьба в которой у сторонников реформ было очень мало возможностей. Сам Сципион Эмилиан всегда был сторонником умеренного компромисса, так как понимал, что любые попытки продавить реформы вызовут смуту и могут стать причиной падения Республики в анархию.

Тиберий Гракх, вероятно, не раз участвовал в диалогах кружка Сципиона Эмилиана о проблемах Республики. Он видел, как сенат упорно раз за разом проваливает все инициативы по исправлению всё усугубляющихся проблем. Он видел, как день ото дня на страданиях плебса жиреют отдельные фамилии сенаторов. Но старт карьеры Гракха был крайне неудачный.

Война с Нуманцией, шедшая уже 4 года, из-за ошибок командования чуть не была проиграна Римом — огромная 30-тысячная армия была загнана в ловушку и в любой момент могла быть уничтожена. В этих условиях консул Гай Гостилий Манцин вынужден был пойти на заключение мира, посредником в котором выступил военный легат Тиберий Семпроний Гракх, чей отец добился за 40 лет до этого мира в Испании и пользовался определённым уважением у иберов.

Но «позорный» мир с признанием старого статуса-кво в Испании в условиях угрозы полного разгрома римской армии оказался неприемлем многим сенаторам, в том числе и Сципиону Эмилиану, считавшему, что долг настоящего римлянина сражаться даже в самых неблагоприятных условиях. Теберий, видя как его родственник и кумир выступает против его мирного договора, разочаровывается и в Сципионе Эмилиане, и в реформистах из-за их осторожности.

Всё это вместе взятое делало дальнейший путь по cursus hinorum для Тиберия крайне сложным и толкало его сторону радикализма. Он осознаёт, что компромисса с сенатом недостаточно, да и он скорее всего невозможен, что нужно прогнуть его и сделать то что должно пока не стало слишком поздно. И для этого была лазейка которой реформаторы вынуждены были пользоваться все чаще — комиции (народное собрание).

После Ганнибаловой войны в этом органе власти доминировал городской плебс, положительно настроенный к идеям реформаторов. С помощью комиций реформисты устраивали с консерваторами торг в результате которого рождался очередной компромисс. В текущих условиях это было очень большим достижением, но двигаться к цели малюсенькими шажками было не для Тиберия.

Он решает избраться народным трибуном, ради права вносить в комиции проекты законов и провести свой проект реформ, не считаясь с волей сената. По традиции любой такой законопроект нужно было сначала утвердить в сенате, но традиция это не закон, ее можно обойти, имея на то мандат народа. И во время избрания Тиберий такой мандат получил, так как едва ли не большая часть городского плебса была за его политическую программу.

Проблема заключалась в том, что далеко не все реформисты готовы были поддержать план Тиберия. Для римлян того времени древняя и уважаемая традиция была ничуть не менее важна, чем любой закон, а значит нарушать её можно только в случаях кризиса. Кризис есть? Нет.

Тогда извольте поступать по традиции. Да, в этом случае консерваторы прокатят инициативу в сенате, но лучше уж так, чем самим своими действиями создать прецедент для дальнейших нарушений правил и заодно политический кризис. Тиберия не поддержали многие, в том числе и Сципион Эмилиан, опасавшийся и анархии в Риме, и того, что союзники Гракха, усилившись, могут стать опаснее любых консерваторов.

Суть реформы Тиберия была в создании инструментов для ограничения размеров владений семей и перераспределении освободившейся земли в пользу малоимущих. Комиции не без противодействия сторонников нобилитета приняли законопроект. Правда для этого пришлось нарушить еще одну традицию и отозвать через комиции полномочия у народного трибуна Октавия из-за «утраты доверия».

Но даже после этого сенат стал саботировать теперь уже реализацию реформы. Весь оставшийся год Гракх безуспешно боролся за организацию работы комиссии по распределению земли, но ему просто катастрофически не хватало времени сделать всё, чтобы она заработала. Тогда он решил еще раз нарушить традиции — повторно избраться в народные трибуны, пользуясь пока имеющейся популярностью у плебса.

И вот такого Сенат уже спустить ему не мог, так как это был прямой плевок на всю республиканская систему. Тиберий ведь мог вместо переизбрания провести в трибуны своих сторонников, помогать им своим авторитетом, но не стал. С точки зрения сенаторов всё это было презрением к республиканизму и тягой к тирании. Хотя на самом деле Тиберий просто боялся, что его после окончания полномочий могут осудить за мнимые злоупотребления и ему нужен был трибунский судебный иммунитет. Ведь самого Тиберия активно обвиняли в нарушениях традиций и по Риму поползли слухи, что он хочет стать царём.

Решить возникшую коллизию миром было невозможно: сенаторы не могли дать показательно нарушить одну из важнейших традиций государства, даже под давлением плебса, так как это открыло бы ящик Пандоры. Стремясь купировать еще не случившийся кризис, Тиберий Гракх сумел вызвать к жизни другой, отлично продемонстрировавший, что старый социальный договор уже недееспособен. Не сумев законными методами отстранить от выборов Гракха, сенаторы объявили его бунтовщиком и убили в драке прямо во время проведения выборов.

Победив Тиберия Гракха, сенат оказался в непростой ситуации. С одной стороны, по горячим следам были осуждены многие сторонники мятежного трибуна, с другой — требовалось не допустить раскола в обществе, так как и плебс продолжал бурлить, и ряд консерваторов были недовольны некоторой неконституционностью убийства. В результате сенат вынужден был ради укрепления безопасности и сохранения стабильности Республики не только не преследовать лидеров гракханского движения, но и пообещать сохранить и продолжить все начинания Гракха, а инициатора убийства Тиберия, вынудили отправиться в добровольное изгнание на загородную виллу. Консерваторам требовалось хотя бы на время показать, что мир и стабильность снова вернулись в Республику.

В изменившихся условиях младший брат убитого трибуна — Гай Гракх — возглавил комиссию по перераспределению земли. Он стремился честно продолжить политику брата, но из-за давления сената был поставлен в неудобное положение. Значительная часть общественных земель, которые были переданы комиссии, располагались в южной Италии и принадлежали в массе своей италикам из римских союзников.

Тиберий Гракх при лпанировании реформы намеревался обеспечить поддержку италиков раздачей участков земли и италийским беднякам. Но знатные италики, естественно возмутились, что у них отбирают землю и завалили сенат жалобами, что стало причиной сначала для приостановки деятельности комиссии, а потом и вовсе для её закрытия.

Гай не смирился с торпедированием наследия брата и решил пойти по пути занятия магистратур (государственных должностей), дабы с их помощью добиться возобновления работы комиссии. Но и тут сенат, разумно опасавшийся роста влияния Гракха, всячески вставлял ему палки в колёса, а после окончания срока полномочий его и вовсе попытались судить. Всё это убедило Гая, что альтернативы пути Тиберия нет — если он хочет чего-то достичь, то должен тоже стать народным трибуном.

Понимая, что одной из ключевых причин проигрыша Тиберия была ставка только на городской плебс, Гай предлагал комплексную программу, выражавшую чаяния различных слоёв общества. Городскому плебсу он обещал продолжение выделения земли и установление максимума цен на хлеб, всадничеству — расширение представительства сословия в судах, ополченцам из сельского плебса — полное обеспечение государством, находящихся на военной службе солдат, италикам — расширение гражданских прав. Единственная страта общества, которой Гаю было нечего предложить, оставался нобилитет, но на какой-то разумный компромисс с ними он, похоже, и не рассчитывал.

Обещания Гракха легли на благодатную почву. Сенат опять пытался помешать его избранию, но ничего не вышло. В отличии от Тиберия, Гай, получив трибунские полномочия, начал сразу зачищать поле деятельности от сторонников сената, грамотно пользуясь народными настроениями. Так как на проведение реформ ему нужны были деньги, а сенат их давать не хотел, то Гракх по мере необходимости проводил через комиции законы, позволявшие ему получить доступ к тем или иным финансовым потокам. Ключевой задачей своей деятельности он всё ещё ставил решение земельного вопроса.

Но вместо точечных перераспределений, он сделал ставку на выведение колоний, как в Италию, так и за её пределы, что было новшеством для Рима. Причиной для столь крупных переселений было то, что после организации колонии отыграть обратно все изменения в земельном фонде было бы очень трудно.

Так как в Италии основным фондом для включения в состав колоний были земли италиков, то им в обмен на выведение туда колоний Гракх предлагал расширение прав. Всадники должны были поддержать инициативы Гая из-за значительного расширения им системы откупа и введения в суды по делам провинций всадников — что лишь усугубило проблемы с коррупцией в провинциях.

Для того, чтобы обеспечить колониальную деятельность, Гай начал создание системы складов, для обустройства которых активно привлекался городской плебс. Таким образом меньше чем за год Гай создал вокруг себя едва ли не параллельную систему власти, почти никак не связанную с Сенатом и пользующуюся полным доверием городского плебса. Популярность Гракха была столь велика, что его избрали на второй срок даже без его участия, что в очередной раз стало триггером для консерваторов.

Сенат, столкнувшийся с тем, что власть в городе по факту перешла в руки Гракха, отложил кирпичи и начал активно шатать группу поддержки Гая, ибо его деятельность нравилась далеко не всем. Во-первых, закон об ограничении цен на хлеб больно ударил по сельскому плебсу, выращивавшему зерно на продажу.

Во-вторых, всадничество, получив расширенное представительство, хотело закрепить эти изменения, что мог обеспечить только сенат. В-третьих, италики не горели желанием ещё больше делиться землёй ради эфемерных обещаний дать им больше прав. В-четвёртых, уже сам городской плебс испугался, что расширение гражданства на италиков поставит их на одну ступень в конкуренции за землю. В результате всего за год Гракх растерял значительную часть популярности и проиграл очередные выборы.

 

В отличии от брата он не стал устраивать столкновения со своими противниками, чего, вероятно, от него ждали. Но избежать разборки он не мог: сенату нужно было добить Гая, если не физически, то политически. Для этого на голосование в комициях поставили закон о сворачивании колонизационной деятельности в Африке и упразднении колонии Юнонии, расположенной на месте бывшего Карфагена. Это был самый дерзкий проект Гая, и его уничтожение было очень символично.

Сам Гракх сомневался стоит ли вступать в решительное противостояние, так как сил его сторонников было явно недостаточно. Тем не менее, другие гракханцы стали стихийно собираться на Форуме, где их уже ждали сторонники сената. В завязавшейся потасовке был кем-то убит ликтор (очень может быть, что это всё была большая подстава), после чего сенат молниеносно принял решение о введении в город войск и подавлении бунта. На этот раз сенаторы не стали допускать ошибки прошлого, и Гай, как и все, кто встал на его сторону в конфликте, были уничтожены в ходе последовавшей зачистки.

Каковы же были итоги деятельности братьев Гракхов? Очень неоднозначные. С одной стороны, они пытались проводить реформы в верном направлении в попытках решить земельный кризис и предотвратить кризис мобилизационный.

С другой стороны, так как делать это они были вынуждены экстраординарными методами, то толком не решив один кризис, они простимулировали другой — политический. Как я уже говорил, срочная необходимость решения проблемы c обезземеливанием плебса была в тот момент совершенно неочевидна, а при этом выбранные методы решения гарантированно задевали интересы всей правящей верхушки. Тем более, что попытка вместо медленного пошагового решения через ряд компромиссов, была отброшена братьями в пользу решительного удара не считаясь ни с чем.

И так уж вышло, что именно братья Гракхи впервые настолько дестабилизировали внутреннюю систему сдержек и противовесов Республики, что она начала разваливаться и единственным выходом для разрешения кризиса стало физическое уничтожение одной из сторон. И как бы мне не хотелось выставить виноватыми во всём консерваторов, но не они ломали через колено сложившиеся устои так, что часть реформаторов без всяких угроз свалила в стан консерваторов, считая, что Гракхи зашли слишком далеко.

Да и последствия реформ Гракхов были, мягко говоря, сомнительными. Кроме самого по себе подрыва многих республиканских институтов, тактические шаги Гая Гракха во многом усугубили уже имевшиеся проблемы. Расширение системы откупа и прав всадничества привело к усугублению коррупции в провинциях. Заигрывания с италиками привело к началу их сознательной борьбы за уравнивание в правах с римлянами, что в конце-концов выльется в Союзническую войну. При этом если бы не радикализм Гракхов, то сама идея реформ у консервативно настроенных сенаторов встречала бы куда меньше сопротивления. Но после двух попыток сломать всю систему реформаторами никакого вразумительного диалога быть не могло и общество все сильнее поляризовалось.

В конечном итоге реформы Гракхов потерпят крах, а линия консерваторов на снижение ценза для новобранцев всего через 20 лет победит, но принята она будет под давлением Мария, симпатизировавшего реформаторам.