Автор: Евгений Норин (@NorinEA).

Распад Советского Союза мало кому принес счастье, но даже на общем фоне Грузия выделялась воцарившимся там раздраем. Одна из самых благополучных советских республик в считанные годы обратилась в руины, которые делили между собой военные вожди и мини-диктаторы.

Ведущую роль в процессе сыграл первый президент страны, Звиад Гамсахурдия. Этот незаурядный человек, искренне желавший блага своему народу, своими же руками опустил Грузию в огонь и кровь, и заодно преподал жителям бывшего Союза множество уроков, которые, как показала дальнейшая история постсоветского пространства, никто не захотел учить.
 

В отличие от многих советских чиновников, как по команде ощутивших в себе пробуждающийся национальный дух в конце 80-х, Звиад Гамсахурдия был старым диссидентом с огромным опытом подпольной работы. Он родился в семье Константина Гамсахурдия, локального классика, писавшего романы о великом Сталине. Еще подростком Звиад создал молодежную подпольную группу, с которой поучаствовал в манифестациях 1956 года. После выступлений на ХХ съезде по поводу культа личности Сталина в Тбилиси устроили массовые митинги и демонстрации, требуя отставки Хрущева и уважения памяти покойного вождя.

Митинги разгоняли бронетехникой, с убитыми и ранеными, а юный Звиад впервые попал в поле зрения госбезопасности. Гамсахурдия-младший уже не оставлял нелегальную политику, причем его убеждения быстро дрейфовали к «борьбе против русских оккупантов». Полгода он провел в психиатрической лечебнице, но по выходу оттуда успешно поступил в университет и окончил его. Старший Гамсахурдия оставался заметной фигурой, так что на эскапады сына закрывали глаза.

В 1977 году Гамсахурдия арестовали вторично, и некоторое время просидел в тюрьме. Впрочем, старые связи никуда не делись, в 1979 году его помиловали, и будущий президент ушел в науку и литературу. Положение семьи позволяло ему заниматься политической борьбой без по-настоящему неприятных последствий.

В конце 80-х все некогда подпольные движения получили возможность выйти на улицу. И вот тут неистовый Звиад по-настоящему развернулся. Он отличался радикальными взглядами и не ведал компромиссов. В рамках его крайне националистической позиции в Грузии не оставалось места никому, кроме самих грузин. Остальным предстояло либо ассимилироваться, либо бежать.

В апреле 1989 года Гамсахурдия вместе с группой диссидентов возглавил митинг в центре Тбилиси. Мирным это собрание было назвать трудно. Звучали лозунги вроде «Долой русский империализм!» и «СССР – тюрьма народов!». Правда, когда слышишь, что народ недоволен действиями власти, никогда не лишне уточнить, какими именно: среди прочего митингующие хотели ликвидации абхазской автономии, Москва же не позволяла ее уничтожить. Организаторы митинга начали создавать боевые отряды с оружием.

Грузинские власти не смогли разогнать эту манифестацию, и тогда в Грузию отправились подразделения ОМОН и даже десантники из России. 9 апреля начальник УВД Тбилиси потребовал от демонстрантов разойтись, а когда его призывам не вняли, солдаты с применением бронетехники двинулись к митингующим. Власти не учли одного: армейские части были совершенно не обучены действиям против мятежной толпы. Когда в бойцов полетели камни, те схватились за пехотные лопаты, на демонстрантов пустили слезогонку, и в четверть часа все было кончено, но 19 человек погибли в давке. Это была не только человеческая трагедия, но и политическая катастрофа. После этого радикалы начали стремительно набирать популярность, а сам Гамсахурдия стал самым известным независимым политиком страны с имиджем пострадавшего за правду.

Грузию лихорадило. Националистическая риторика Гамсахурдия и его товарищей пугала национальные меньшинства. Дело в том, что республика была очень пестрой по национальному составу. Она включала две крупные автономии (Абхазия и Южная Осетия), а во многих других районах компактно жили представители других наций – армяне в Джавахетии, азербайджанцы в Марнеульском районе. В Грузии жили даже сектанты-духоборы, высланные на Кавказ еще при царе.

На всех обрушился гнев стремительно идущего к вершинам власти в республике Гамсахурдия. Осенью неистовый Звиад организовал поход своих сторонников на Южную Осетию. О жителях маленькой автономии народный вождь высказывался без обиняков: «Это мусор, дикие люди». Однако наспех собранные отряды националистов оказались неважными вояками. Когда погромщики попытались войти в Цхинвали, местная милиция и ополчение смогли отбиться, а Совет народных депутатов Южной Осетии провозгласил независимость. Зато нашлась добыча попроще. Аварцы, ранее жившие компактно в нескольких селах, не смогли организовать такие же спаянные и многочисленные отряды. Их участь оказалась печальной: дома грабили и затем сносили бульдозерами, сопротивлявшихся избивали арматурой и забрасывали камнями. Авары, сектанты-духоборы, другие мелкие диаспоры бежали из Грузии.

Гамсахурдия реализовал свою мечту: представители «неправильных» наций уезжали из республики. Однако с самыми крупными национальными меньшинствами Грузии у него оказались побиты все горшки. Абхазия, где уже начались столкновения на национальной почве, Южная Осетия, куда только что пытались ворваться радикалы – встали на дыбы. Ни о каком мире уже и речи не шло: жителям автономий было не куда отступать, их дома стояли за их спинами в буквальном смысле. Цхинвали взяли в осаду. Местное ополчение отбивалось при помощи поистине жалкого арсенала, включавшего вооружение милиционеров, спортивные винтовки, охотничьи ружья и винтовки, припрятанные еще во времена Великой Отечественной. Отчаянные, но почти не вооруженные отряды спасало только то, что у грузин регулярной армии не было тоже. Тем более, через российскую границу постоянно шли добровольцы.

Для Гамсахурдия все это казалось незначительной проблемой. В 1990 году националисты победили на выборах в Верховный совет Грузии, а затем Гамсахурдия стал президентом. На голосовании Грузия выбрала независимость. Правда, триумфатор и не догадывался, как будет выглядеть его недолгое правление.

Победа Гамсахурдия имела один неочевидный для него результат. Все политики, пользовавшиеся меньшей популярностью, но имевшие такие же амбиции, теперь естественным образом объединились против него.

Оппозицию возглавляли три человека. Джаба Иоселиани, искусствовед и одновременно уголовник с тремя тюремными сроками в прошлом, а теперь – создатель полувоенной организации «Мхедриони».

Схожей была биография у его товарища, Тенгиза Китовани – он тоже отдавал должное музам, но принялся формировать личную армию, когда заговорили пушки. Наконец, ключевую роль в жизни Грузии сыграл Эдуард Шеварднадзе. До сих пор он был одним из ведущих советских бюрократов, министром иностранных дел СССР. Выиграть выборы он пока не мог рассчитывать, но с точки зрения Иоселиани и Китовани смотрелся как прекрасный «парадный» президент. Да и для России он выглядел куда более приемлемой фигурой. Заговорщики в стиле шекспировских злодеев решили выждать, пока новый правитель сам не сделает ошибку.

В это время Гамсахурдия, так быстро ставший любимцем толпы, столь же стремительно терял популярность. Абхазия и Осетия фактически отделились, но справиться с ними силой оружия новый президент не мог. Экономика по случаю идущего распада СССР и разрыва всех хозяйственных связей погружалась в полный беспорядок. Пытаясь справиться с нараставшим хаосом, Гамсахурдия разругался с мафией, которая до сих пор играла огромную роль в экономической жизни.

Во время кризиса ГКЧП Гамсахурдия попытался проявить осторожность, но дождался обвинений в сговоре с путчистами. На президента давил кризис идей: он шел к власти под лозунгами независимости, и вот, Грузия независима, но беднеет на глазах. Национальная гвардия во главе с Китовани вышла из повиновения, и Гамсахурдия ничего не мог с ней сделать. Словом, беды обрушились на президента со всех сторон. Что делать с экономикой, он не знал, как договориться с другими политиками, не представлял, национальным меньшинствам ничего кроме насилия предложить не мог.

22 декабря 1991 года Китовани пошел на штурм резиденции Гамсахурдия. В центре Тбилиси начались уличные бои, из всех щелей как тараканы вылезли уголовники и мародеры. Борьба длилась до 6 января. Сторонники Гамсахурдия разбежались, и сам он уехал в Армению, а оттуда – в Чечню. Победители напоследок поиздевались над беглецом – премьер-министр Тенгиз Сигуа объявил, что Гамсахурдия не может даже предстать перед судом, поскольку психически нездоров. В Тбилиси утвердился «Военный совет» лидеров оппозиции.

В марте в Тбилиси приехал Шеварднадзе. В этот момент Иоселиани и Китовани уже заметили, что когда трон держится на одних штыках, сидеть на нем неудобно. Бывший искусствовед и отставной скульптор возглавляли настоящую банду, и отчаянно нуждались во внешнем лоске и связях, которые нес бывший глава советского МИД. Казалось бы, проблему, которую олицетворял беглый президент, удалось решить. Но это только казалось.

Семейный клан Гамсахурдия происходил из Мегрелии. Это область на западе Грузии, изобилующая поросшими густым лесом горами. Там у бежавшего президента нашлись сторонники. В это время Шеварднадзе, опиравшийся на хунту Иоселиани и его команды, считал главной проблемой отпадение Южной Осетии и Абхазии. Гамсахурдия некоторое время игнорировали. Как скоро выяснилось – совершенно напрасно.

В Мегрелии стремительно сформировались местные вооруженные формирования. Оружие, как и сторонники Шеварднадзе, они брали со складов развалившихся Советской армии, МВД и КГБ. Правда, тут многое зависело от наличия самих складов и банального везения: где-то могли вооружиться до зубов, а где-то в ход шли минометы, сделанные из обрезков канализационных труб и градобойные установки, переделанные под эрзац-«Грады». Настоящим символом времени стали противоградовые ракеты «Алазань», переделанные под установки залпового огня. Налет на склад мог стоить дорого: в Поти российские военные подстрелили несколько звиадистов, и больше на их склады никто не покушался. Уже в январе 1992 года полыхала вся западная Грузия. Гамсахурдия кружным путем приехал в Зугдиди, и объявил о намерении вернуть власть. Вскоре отряды Иоселиани вторглись в Мегрелию, но только заставили звиадистов уйти в леса и горы. Западная Грузия больше всего напоминала Дикий Запад с кавказским колоритом. Из леса совершались удалые набеги на города, периодически партизаны грабили поезда, банки. Банды, принадлежавшие всем сторонам конфликта, расхищали все, что могли, остатки советских промышленных и инфраструктурных объектов растаскивали, пытаясь продать все, что можно было продать. Удивительным образом, многие звиадисты прятались в Абхазии. Любви друг к другу ни сторонники Гамсахурдия, ни абхазы не испытывали, но там их не могло достать войско мародеров Иоселиани. Митинги сторонников Гамсахурдия проходили даже в Тбилиси. Но тут их сначала разгоняли при помощи пожарных машин, а затем и вовсе начали расстреливать. Иоселиани только плечами пожал в ответ на обвинения: «Провокаторы будут расстреливаться на месте. Демократия – это вам не лобио кушать».

Вскоре последовал вооруженный мятеж в Тбилиси, но его разнесли грубой силой. Сторонники Шеварднадзе постоянно побеждали, но эти победы были на удивление бесплодными. Одни и те же города и поселки переходили из рук в руки по много раз. Солдаты этой войны, недавние крестьяне, выглядели гротескно, когда, одетые в смесь советского камуфляжа и гражданки, потрясая старыми автоматами, выкрикивали воинственные кличи. Однако кровь лилась вовсе не понарошку. Участники гражданской войны быстро зверели, грабежи и расстрелы стали из эксцессов нормой жизни. Гамсахурдия в это время жил в дудаевской Чечне или разъезжал по миру, пытаясь найти союзников.

Однако конец этой бесконечной «Свадьбы в Малиновке» приближался. В 1993 году абхазы разбили грузинские вооруженные силы. Это означало прекращение войны в Абхазии, и новые возможности и для Гамсахурдия, и для Шеварднадзе. Шеварднадзе сделал дальновидный политический ход: предложил Ельцину принять Грузию в СНГ, и заручился поддержкой России в том, что касалось, собственно, грузинских вопросов. Однако сторонники Гамсахурдия рассчитывали на победу: после провала похода на Абхазию авторитет Тбилиси резко упал, а во время отступления партизаны Гамсахурдия отобрали у грузинских войск немало техники и оружия. Гамсахурдия прибыл в Мегрелию лично.

Отряды звиадистов в своем последнем рывке едва не дошли до Кутаиси. Однако Москва уже сделала ставку на более удобного ей Шеварднадзе, и грузины начали получать крупные партии оружия и даже ограниченную прямую помощь российских военных. Новый фактор сыграл свою роль быстро: «бесконечные патроны» правительственных сил, а главное боевые корабли Черноморского флота стали тем обухом, который Гамсахурдия не мог перешибить плетью. Осенью 1993 года грузинская гражданская война закончилась разгромом сторонников первого президента страны.

Сам Гамсахурдия с маленьким отрядом метался по Мегрелии. Его сторонников ловили и убивали как волков. Сам Гамсахурдия тяжело страдал от расстройства пищеварительной системы и воспаления простаты. В декабре 1993 года, окруженный в маленькой горной деревне, он покончил с собой.

Существует версия, что экс-президента Грузии все-таки расстреляли: самоубийство было совершено выстрелом в затылочную часть, что и правда необычно для суицида. Как ни странно, это все же вполне вероятно: покойник стрелялся, лежа на кровати, облокотившись на постель. Так что это может быть и не обман.

Тело Гамсахурдия было захоронено сначала в Грузии, а затем — перезахоронено в дудаевской Чечне. Могила сильно пострадала во время войны, а в начале второй кампании труп перезакопали в парке, где его и обнаружили уже в 2007 году. Оттуда его снова вывезли в Грузию, и окончательно похоронили в Мцхете. В общем, покойник много путешествовал и повидал всякое.

История Звиада Гамсахурдия – это история человека, буквально реализовавшего все мечты, и увидившего, как выглядит их воплощение в жизнь на деле. Он желал стать президентом – и стал им, чтобы потерять власть. Он мечтал о единой Грузии – и Грузия объединилась, без него и без Абхазии и Осетии. По пути к своим мечтам Гамсахурдия без жалости и сомнений топтал живых людей и целые народы – и в результате своими руками создал своей стране проблемы, многие из которых не решены до сих пор.