Исполняется 80 лет с полного освобождения города на Неве

Фото с сайта ria.ru

На Колыме, находящейся за тысячи километров от города-героя Ленинграда, живут люди, для которых блокада стала роковой. Они были малышами, когда начался безжалостный отсчет трагических страниц отечественной истории — 900 дней и ночей.

В Магаданской области осталась горстка блокадников, всего 7 человек. Сегодняшняя публикация о Германе Филатове из Усть-Омчуга, Ольге Руфовой из Ягодного и Наталии Часовой, которая четверть века проработала в журналистике Магаданской области.

Наследница героя

Сестрам-близнецам Чернявским, Оле и Леночке, было три года, когда вокруг города замкнулось блокадное кольцо. Малышки слышали обстрелы, терпели холод и голод. Чуть позже из этого ада их вывезли по «Дороге жизни». Но воспоминания они удержали эмоционально, на подсознательном уровне. Увы, сейчас припомнить прошлое может только Ольга, ставшая в замужестве Руфовой, два года назад не стало ее сестры Елены Андреевны.

Для женщины это было настоящим испытанием, но она перенесла его мужественно, ведь не зря бывшая блокадница — наследница героя русско-турецкой войны по деду и дочь своего отца, который был летчиком и участником испанских событий 1938 года.

— Меня и сестру вывезли в Ярославскую область, определили в специальный детский дом, где находились только дети из блокадного Ленинграда. В ту пору нам едва исполнилось четыре года. Всегда хотелось есть, а в день давали по маленькому кусочку хлеба, он просвечивался, мы его делили на несколько порций, экономили, — вспоминала Ольга Руфова.

Ее мама была инженером-судомехаником, в войну Нина Георгиевна проявила себя как героическая женщина, она перевозила людей из Ленинграда по Ладоге, отец Андрей Васильевич, как мы уже говорили выше, был летчиком, а дед — генерал-лейтенантом, его портрет висит в одном из залов музея артиллерии в Санкт-Петербурге. Храбрый офицер командовал Константиновским артиллерийским училищем, Михайловской артиллерийской академией, был членом Военного совета Российской империи.

Награжден орденами Святого Александра Невского, Святого Владимира, Святой Анны, Святого Станислава, крестом ордена Почетного легиона Франции, орденами «За военные заслуги» Болгарии и Святого Саввы Сербии.

В дни, когда будет отмечаться 80-летие прорыва блокады немецко-фашистских войск, Ольгу Андреевну по традиции навестят односельчане. Ей скажут слова благодарности за мужество, активную жизненную позицию, воспоминания, благодаря которым у молодых пробуждается чувство сострадания и гордости за стойкость нашего народа в период блокады в годы Великой Отечественной войны.

В памяти очереди за хлебом

Герман Олегович Филатов / Фото из архива «МП»

В Усть-Омчуге сотрудники модельной библиотеки навестят блокадника Германа Филатова. По словам краеведа и главного библиографа отдела библиотечных инноваций, информационных технологий Елены Мустафаевой, Герман Олегович — почетный читатель округа, пишет стихи и очень доброжелательный человек.

— Герман Олегович родился осенью 1940 года в семье военного летчика и работницы текстильного комбината. Его отец защищал рубежи нашей Родины, погиб на второй день войны, давая отпор вражеской авиационной армаде. Мама и бабушка работали на военных предприятиях Ленинграда. Маленького Германа оставляли дома одного, привязав к стулу, который ставился на стол и привязывался к нему.

Там было теплее и безопаснее — не уйдет и не поранится. А бомбежки? Ну это как повезет. Филатовым повезло — в их дом бомбы не попадали. Детская память Германа Олеговича сохранила воспоминания об очередях за мукой, хлебом, в которых он стоял и после снятия блокады, — рассказала Елена Юрьевна.

Герман Филатов после войны окончил гидрометеорологический институт, по распределению приехал на гидрометеостанцию Усть-Омчуг, работал инженером-гидрологом, потом много лет трудился в горной промышленности. Сейчас в городе его детства живут дочь и внуки, по просьбам которых дедушка пишет стихи, посвященные городу-герою.

Ледовый дед

Фото с сайта ria.ru

Трудно найти слова, которыми можно описать людские страдания в осажденном Ленинграде: голод и холод, бомбежки и обстрелы. Но наша коллега журналист Наталия Часова, имеющая статус «Житель блокадного Ленинграда», спустя 80 лет после снятия блокады пишет книгу.

Страницы воспоминаний посвящены ее семье, судьбам ровесников-ленинградцев. Один из героев книги Наталии Часовой — начальник ледовой службы Краснознаменного Балтийского флота Михаил Казанский, это он представил Военному совету Ленинградского фронта проект и расчеты легендарной «Дороги жизни».

— Его называли Ледовым дедом, хотя ему в ту пору было всего 25 лет. То, что он сделал, немыслимо и невероятно по масштабу важности, — считает Наталия Часова.

Весь мир помнит «Дорогу жизни» через Ладогу, и вот фрагмент из книги воспоминаний журналиста Часовой.

— В роковой день 8 сентября 1941 года замкнулось кольцо блокады. Изуверский план фашистов задушить почти трехмиллионный город, заставить жителей умирать в страшных муках без еды, воды, тепла под непрерывными бомбежками провалился. С кем связались и откуда он только взялся, этот Ледовый дед с его «Дорогой жизни»?

Поначалу казалось, лед встал — тут тебе и дорога. Ан нет. Непредвиденные проблемы, как снежный ком, громоздились одна на другую. Оказалось, самое большое в Европе Ладожское озеро толком не исследовалось. Ни длительных метеонаблюдений, ни изучения ледового покрова.

Выяснилось и то, что для обустройства дороги понадобятся лучшие ученые, инженеры, строители, дорожники. С этим-то проблем не было, они легко нашлись в научной и культурной столице. Пригодились и рыбаки-любители, которые хорошо изучили нравы и коварные повадки озера.

Рыбка — это одно, а ледяная трасса с сотнями груженых под завязку машин с людьми, продовольствием, военной техникой, которую, несмотря ни на что, производил фронту город, — совсем другое. А главное — время. Каждая секунда промедления — жизни сотен тысяч людей, уже начинавших падать на улицах от голода и холода.

Знали, что лед встает на Ладоге в середине декабря. Когда все было готово, проверено и просчитано, первый эшелон груженых машин 22 ноября 1941 года, на месяц раньше срока, вышел в 30-километровый путь в Ленинград. И случилась ничем не объяснимая беда. За одну неделю подо льдом Ладожского озера оказалось несколько десятков машин. Там, где первая полуторка проходила спокойно, вторая без видимых причин уходила под лед.

Оказалось, срабатывал эффект резонанса, когда скорость машины совпадала со скоростью подводной волны. Это чудо, что Наум Рейнов создал прибор — прогибограф, с его помощью удалось установить оптимальную скорость и расстояние между движущимся транспортом. А морозы раскалывали лед, пурги и ветра превращали иногда дорогу в ледяной каток, по которому машины, как игрушечные, разъезжались в стороны.

Фашистские бомбы оставляли глубокие, запорошенные снегом незаметные водителям воронки. Если прибавить техническое состояние полуторок, нехватку запчастей и горючего, становится ясно, за что ледовый путь получил название «Дорога в ад».

Моя мама Валентина Огольцова была откомандирована на должность заместителя Военфлотторга Новой Ладоги. С первых дней войны отец был на передовой, мама осталась в осажденном городе с детьми. Старшей сестре Вере было 19 лет. Мне, младшей, седьмому ребенку, два с половиной года.

В крытую полуторку погрузили детей и вещи. Строго приказали старшим следить за малышами, чтобы из машины не доносилось ни звука. Вывоз людей по Ладоге в апреле был запрещен — ярко светило солнце, ехали по колеса в воде. В середине дороги водитель, усталый пожилой человек с красными от хронического недосыпания глазами, остановил машину: «Выбрасывайте тяжелые вещи».

И на лед полетели чугунные утюги, сковородки, тазы. Тяжелее всего блокада сказалась на средних сестрах: Лидии и Валентине. В Новой Ладоге их прикрепили к военной столовой с диагнозом «последняя стадия дистрофии». Их заново учили есть. В трудовой книжке мамы записано: «Эвакуирована 11 апреля 1942 года».

Совсем недавно попалась мне официальная хроника: «Дорога жизни» закрылась 24 апреля 1942 года. Толщина льда 10 см». Сколько же людей спас он один, этот безвестный водитель нашей полуторки, выходя в очередной рейс, абсолютно не зная, доедет ли туда и вернется ли живой обратно, каждый раз отправляясь в путь по дороге в ад. И возвращался с продовольствием. Он превращал ее в дорогу жизни, начало которой положил Ледовый дед, — написала наша коллега Наталия Часова.

Марина ПРАСКОВА