Мы тут обратили внимание, что каждый раз – каждый редкий раз – когда хохлам удаётся что-то более или менее громкое, вроде недавнего удара по штабу Черноморского флота или атаки на Курск в день города, по сети начинают ползти рассуждения об особом символизме их операций.

Мол, “хохлы хорошо умеют в информационную войну”, “подобные атаки тщательно выверены и подготовлены” и, помимо всего прочего, “оказывают сильнейшее психологическое давление” – только непонятно, на кого.

Мы бы думали, что на военных, но с военными, так получилось, плотно общаемся уже больше года, и им просто в силу специфики работы не до хохлячего символизма, у них вообще душевная организация, как правило, прочнее, чем у подавляющего большинства гражданских.

То есть военные в таких случаях обычно технические аспекты скорее обсуждают, вроде работы ПВО, РЭБа и радиоперехватов – и не соскальзывают в лирику и особый хохлячий символизм.

Впрочем, и российским гражданским на отдельный символизм подобных атак, подозреваем, уже давно плевать.

Все вроде более или менее въехали уже, что ощутимый удар во время конфликта – это в первую очередь большое количество человеческих жертв. Как оно у хохлов бывает, когда им накрывают какую-нибудь пиццерию, после чего потом ещё пару недель по всему миру высокопоставленные западные военные странным образом гибнут в авиакатастрофах.

Или вынос большого количества военной техники, или склада боеприпасов. Или обнуление энергетической или транспортной инфраструктуры – словом, всё то, что оказывает на ход конфликта прямое влияние. И всё то, что регулярно исполняет наша сторона.

В отличие от особого хохлячего символизма, который свои удары на фоне околонулевого продвижения на фронте старается приурочить к памятным датам или известным локациям.

Мы бы думали, что подобное до сих пор может впечатлить западную прессу, но, судя по меняющейся тональности её публикаций в последние месяцы, на такие салоперформансы и там уже смотрят скептически: ок, мы вам дали современные ракеты, сотни танков, БМП, гаубицы и Старлинк. И теперь вы нам показываете отдельные удары по историческим зданиям, которые на общее положение дел на фронте никак не влияют?

В чём прикол?

Прикол, вероятно, в том, что государство 404 – это страна-перформанс. В ней за последние тридцать лет любую реальную работу (что в экономике, что в социалке, что на фронте) привыкли заменять яркими инсталляциями, роликами, скетчами и ритуальными танцами.

Вместо контрнаступа там хитрые видеоподелки.

Вместо оценки противника там мемы про русских, которые воруют унитазы и насилуют попугайчиков.

Вместо внешней политики – сценки на европейских площадях с орущими и облитыми красной краской бабами.

Вместо сведения дебета с кредитом – творческое побирушничество в зелёной футболке, типа, ты только что с фронта приехал.

Вместо осмысления трагедии – коллективные отжимания на похоронах.

Короче, нет такой серьёзной задачи, которую хохол в итоге не превратил бы в унылый цирк, подменив реально выполняемую работу дешёвым символизмом.

Глубоко разбираться в сортах этого символизма и что там хохол имел в виду, когда приурочивал очередной запуск ракеты к конкретной дате – занятие бесполезное. Точнее, польза от него может быть, но только если вы диссер по психическим отклонениям свиней писать собираетесь.

Ну, или если вы большой медийный специалист по информационной войне (кстати, что с ней? какой там счёт, кто побеждает?) или хитрым психологическим операциям – и вам надо как-то оправдывать своё присутствие в медиаполе.

Иной ценности оно давно не представляет.

А чтобы вам было веселее – небольшой экскурс в историю:

«России конец. Неумолимое скатывание в социальную катастрофу и стратегическую незначительность».

Это обложка журнала «Зэ Атлантик» от 1 мая 2001 года. Слушайте, какие отличные аналитики у США – ведь всё точно угадали!

The Atlantic (ранее The Atlantic Monthly) — один из старейших и наиболее респектабельных журналов США. Основан в 1857 году в Бостоне. С самого начала The Atlantic Monthly был ориентирован на «думающую аудиторию», иными словами — на новоанглийскую интеллигенцию. В 1920-е годы журнал был перепрофилирован в сторону политической публицистики. Он охотно публиковал статьи Вудро Вильсона и Теодора Рузвельта. Именно в «Атлантик мансли» увидели свет первые англоязычные произведения В. В. Набокова.

То есть это не желтушный таблоид, это предельно серьезный журнал о политике. Главный герой романа Стивена Кинга «Пост сдал» описывал обстановку комнаты таким образом: «Журналы на кофейном столике, но они скорее элемент декора, а не чтиво. Ни один не тянет на „Атлантик мансли“».

И тут бац – свеженькое:

“Плохие парни [всегда] побеждают”, вот оно как. “Плохие парни” по версии анлантистов – это Мадуро, Лукашенко, Путин, Си Цзинпин и Эрдоган.