Эта штука предназначена, чтобы проникнуть очень глубоко, и так, чтобы шансов уже не осталось. Есть три слоя, три грани, три режущих лезвия, которые рассекают человеческое общество и убивают его. Это сложнее, чем выглядит на первый взгляд.

Начну с простых примеров. В сериале «Доктор Хаус» неоднократно обыгрывается одно из лезвий. Глухой юноша попадает к Хаусу с какой-то болезнью. Параллельно Хаус излечивает его от глухоты давно известным способом и надежным способом.

По сюжету тут возникает моральная проблема. Родители юноши и он сам под их влиянием ранее настаивали, чтобы доктор ни в коем случае не излечивал бы его от глухоты этим методом.

Для нормального человека такие желания за гранью, но не в современном обществе. Я намерено не говорю именно про западное общество — хоть это и максимально там, но всё оттуда проникает и везде. Итак, у вас есть физический недостаток, который совершенно определенно мешает вам жить, лишает вас многого, но вы цепляетесь за него и наотрез отказываетесь избавляться от него, даже притом, что это весьма просто.

А у них были причины. Ведь мальчик именно благодаря своей глухоте уникален, самобытен. Он ею гордится. И всё, чего он достиг, у него есть именно благодаря ей. У них есть свое коммьюнити из таких гордых, его опять-таки нельзя предать и потерять. Чувствуете?

В другой серии на лечение попадает девочка-лилипутка, у которой карликовость не генетическая, а приобретенная вследствие болезни. Эта болезнь вполне излечима. Она может начать расти. Но девочка и ее мама – уже генетическая карлица, резко сопротивляются лечению. Основания те же.

Бред? – Да. И создатели сериала акцентируют внимание на этом. Правда, поступки Хауса, который излечивает этих больных вопреки их убеждениям, так и остаются аморальными и противозаконными. Спасают ситуацию лишь голубые глазки Грега и его хромота вместе с глубокой душевной болью. Иного бы за такое распяли, подразумевают авторы. А Хаус в концовке произносит какую-то философскую фразочку, оправдывающую его. Но в реальности после такой фразы последовал бы приговор, который бы ее не оценил, а не титры.

Итак. Глухой юноша не только за свою уникальность, выраженную в физическом недостатке, болел душой. Не только за свое уродство. Кстати, только Хаусу, выразительно помахивающему тростью, позволялось это слово употреблять. «Эй, ниггер!» Глухой юноша считал это своим достоинством, своим преимуществом.

Забавно? – Нет. Это совсем не забавно. Их всерьез убедили, будто отсутствие чего-либо вообще, отсутствие чего-либо, что есть у всех остальных, прямое уродство может и составляет предмет гордости. Гей-парады у них называют «Gay Pride» — «Парад гордости педерастией» или «Парад горделивых педерастов».

Вот отпилите себе руку циркуляркой. Что с вами произошло? – У вас появился предмет для гордости! У всех лохов обе руки есть, а у вас одной нет! Вы, соответственно, имеете основания гордиться и чувствовать свое глубокое превосходство.

Понимаете, им внушили, что отличия, под которые вписывают недостатки, безусловно являются предметом гордости. А что такое «гордость»? – Это ощущение преимущества. Двухходовка. Отличие – это преимущество. А уродство – это отличие. Сиречь, уродство – это преимущество. Превосходство. Моральное право. Право материальное. Право во всех смыслах. Высшая каста.

Да, вот прямо так. Если ты урод, например, глухой, то ты выше остального (нормального) быдла. Чем выше? – Ну, тем же, чем и армяне лучше, чем грузины. Теорию под тезис накидать легко, главное – внедрить дискурс.

Это называется стигматизацией. Термин по своему смыслу не определен в положительном или в отрицательном смысле в смысле последствий, они могут быть разными. Но сам процесс однозначно отрицателен. Жертве не приписывают что-либо на пустом месте, не трактуют объективные основания в заданном кем-то смысле, а жертве предписывают относиться в своей стигме как к определяющей её личность сущности.

Не так важно, стигматизируют кого-то в отрицательных или в положительных целях для объекта. Важно то, что в этом он именно объект, а не субъект. «Вы же коммунист! – И пулемет застрочил снова». Хех. Важно то, что решение принимается сверху, а стигматизируемому предписывается вести себя в соответствии со своей стигмой.

Кто такой глухой? – Это прежде всего и более всего и главным образом и в целом  — человек. То есть, такой, как и все. У него есть физический недостаток, который он может перебороть, скрыть, преодолеть разными способами и для города и мира быть таким же, как все.

Что такое победа для глухого? – Это полноценное участие в жизни общества, такое, как и у слышащих. Реально ли такого достичь? – Вполне. Да, каких-то благ, удовольствий, возможностей глухой не получит никогда. Но в обществе он может поставить себя так, что никто не будет воспринимать его ущербным. Общество, со своей стороны, старается создать такие условия для глухого, чтобы достичь всего этого ему было легче. Общество желает, чтобы глухой вошел в ряды общества как полностью дееспособный его член.

Заметьте, не полноправный, а дееспособный. Права тут не в смысле конституционных или прочих довольно абстрактных, а в конкретном. Глухой Коля не может быть оператором колл-центра. А, например, министром быть может. А вот Витя с отличным слухом может быть бетонщиком, а министром ему не стать никак. У Вити тоже нет конкретных прав. В этом смысле глухой Коля и тупой Витя равны. Они оба не имеют реализуемых абстрактных прав, но оба дееспособны. Это ведь и есть равенство здорового человека.

Но в парадигме толерантности это совсем иначе. Глухому там внушают, что его права полны. Более того, его права выше, чем у слышащих, даже в тех вопросах, где надо слышать. А где он реально недееспособный, то там виновато общество. Не он сам физически не способен, а общество, которое не может взять глухого в колл-центр, виновато. Например тем, что существуют колл-центры.

Таким образом глухих стигматизируют, внушают им абсолютно ложное чувство превосходства над неуродами. Отсюда в американском сериале юноша сопротивляется возможности слышать.

Для чего был весь этот длинный спич? – Это первое лезвие штыка толерантности. Убеждение уродов в том, что они лучше нормальных. Стигматизация. Делается это для того, чтобы убедить их в том, что им лучше быть, оставаться уродами. И ни в коем случае не становиться нормальными, такими, как все, обычными членами общества. И непрерывно и активно «гордиться» своим уродством. Замыкая этим себя в страте уродов навсегда.

Теперь о втором лезвии штыка толерантности.

Это довольно понятная вещь. Толерантность – это состояние организма, при котором иммунная система устойчиво воспринимает чужеродный антиген как собственный и не отвечает на него. Есть и другие определения, но первичное – именно это.

И это родовое клеймо. Как только объявляется толерантность к какой-либо группе людей (отмечу особо: не обязательно к социальной группе), то эта группа объявляется чужеродной.

Совсем недавно власти Нью-Йорка дали прекрасную иллюстрацию тезиса. Там теперь запрещено обзывать нелегальных иммигрантов нелегальными иммигрантами и вызывать иммиграционную полицию, которая предназначена противодействовать нелегальным иммигрантам, против нелегальных иммигрантов.

Заметьте, закон штата Нью-Йорк сам произносит те слова, которые он запрещает произносить. Этим он фиксирует статус нелегальных иммигрантов в качестве париев.

Понимаете? Когда где-то создают закон, правило, норму употребления в печати слов, применяемую к группе людей из соображения толерантности к ней, то этим немедленно эта группа людей исключается из общества на общих основаниях людей, а потом насильно вставляется в общество на правах привилегированных уродов.

В общем и целом, это делает само общество, его власть, проистекающая из него, так, наверное, но это не точно. В абзацах ниже власть и общество будут синонимами.

Таким образом, когда принимается закон о защите «прав» гендерквиров или еще каких ублюдков, например, состоящий в возможности для мужика войти в женский туалет, то дело не только в том, что этим законом на самом деле крушат настоящие права всех женщин на то, чтобы в их сортиры не ходили мужики и уроды среди них.

Дело тут глубже. Уродам – настоящим или таким, кто себя решил вдруг считать уродом, дают ПРАВА. Это наживка. Для получения прав следует признать себя уродом, чужеродным организмом в обществе. И жить далее, соотносясь с принятыми (кем-то там) обычаями жизни подобных уродов. Стать им.

Тут есть еще ритуалы. Я слышал о сектах, где одним из главных средств подавления личности был такой: неофит(ка) должен раздеться догола, встать в круг сидящих адептов и рассказывать про себя всякое говно. Максимальное унижение и слом личности.

Публичная нагота всегда была позором и унижением. Так почему сегодня есть обычай протестувать против зла и за добро, раздевшись догола на площади? – А это та же стигматизация. Вы обязаны унизиться, признать себя ущербным, а из этого получить неких «прав», например, объявить себя противниками авиаперелетов.

Третье лезвие штыка.

Это уже то самое, что каждый понимает теперь – разрушение традиционного общества. Рассусоливать нет смысла. Уничтожение институтов – церкви, семьи, общественных объединений ведет к атомизации общества, которая уничтожает возможность общего восстания против предиктора (или как вы этих рептилоидов называете).

Всех нас хотят побить на осколки «гордых» своим «уродством». Так, чтобы все мы чувствовали себя не обществом, а неким противостоящим обществу осколком, вели бы войну друг с другом, никогда бы не объединялись, всегда бы требовали себе преимуществ на основании своей «уникальности»…

Общество будущего в планах предиктора состоит сплошь из гордых меньшинств, права которых нельзя нарушать 99,99%-ому большинству. Все эти меньшинства непрерывно воюют с «большинством», которого на самом деле давно нет. Нет общества. Нет женщин и мужчин, нет православных и католиков, нет русских и американцев.

Такие дела.

В тексте использованы некоторые мысли Акселя.