Речь пойдет ни много, ни мало, а о концепции Добра и Зла. Не то, чтобы я ощущаю себя способным на раскрытие такой темы. Просто процессы неумолимо заводят именно сюда, ответы требуются.

Полагаю, об этом можно говорить, не будучи Кантом или просветленным монахом. Юный Летов, например, вполне позволял себе философские рассуждения непредсказуемой глубины на простом как пуля предмете.

Злая пуля, учи меня жить.

Добрый камень учи меня плавать.

Гуманизм породил геноцид.

Правосудие дало трибунал.

Отклонения создали закон.

Что мы сеем, да то и пожинаем.

А конкретным поводом взяться за проблему послужил сетевой спор о том, относительно ли Добро (а также и Зло) или абсолютно. Полагаю, что уверенность оппонентов в относительности Добра лежит в основе современного метадискурса. Туда стягивается много (или даже все) ниточки производных понятий. Возможно, это и есть краеугольный камень.

Концепция Добра и Зла – это определенно базовое понятие для сознания. Именно с него мы начинаем знакомить нового человека с человеческой культурой как таковой, этим мы начинаем создавать его новое сознание. И способ используется самый древний – нарратив.

Вот эти наши сказки для самых маленьких. Они очень простые и прямые. В них есть совершенно однозначные Добро и Зло. Причем, они всегда там присутствуют и действуют оба, в прямом противостоянии. Чтобы не оставалось неоднозначностей, над которыми маленькому думать еще нечем. Чтобы подчеркивать и поляризовывать друг друга.

Колобок и разные звери, Волк и Красная Шапочка, зайчики там всякие. И цели там у сторон предельные, методы тоже. Жизнь или смерть. В начале познания Добро и Зло абсолютны.

Но ведь многие века нашей цивилизации абсолютными они оставались всегда. В религиозной или в светской этике это не только не подвергалось сомнению, но еще и жестко постулировалось. Но не теперь, не теперь. В постмодерне Добро и Зло стали относительны. И многие теперь уверены в этом.

Об этом и говорит Летов в приведенной цитате. Он указывает на смещение ориентиров, стрелка компаса уж не указывает, куда положено, а бешено вертится. Черное называют белым, добрые люди дают тебе камень, чтобы ты поплавал, а там и до геноцидов недалеко. Хех. Тогда ведь еще понятия «гуманитарная бомбардировка» не существовало.

И вот сегодня мне говорят:

— Старик, то, что называешь Злом ты, для другого вполне может быть Добром. Зависит от точки зрения.

Нет. И дело даже не в том, что это напрямую готтентотская мораль. Тут глубже. Это мировоззренческое. Допустим, я указываю на животное  и говорю, что это коза. А мне говорят, что на чей-то иной взгляд это бобер. Как современно мыслящий человек я обязан согласиться с тем, что коза может быть и бобром. Надо уважать чужие взгляды и всё такое.

Но это ведь бред и шизофрения. Коза – это коза. Она не может еще бобром в целом или отчасти. Если я такое признаю, то козы в таком случае не существует. Так как коза не может быть этим козо-бобром. Если есть козо-бобер, то козы нет.

Заявляя относительность Добра и Зла, вы отрицаете существование Добра и Зла.

Хотите жить в мире, где понятий Добра и Зла не существует? Нет, конечно, сами слова в этом спектакле останутся, только лишенными подлинных смыслов и значений. Очень трудно натягивать на себя маску Добра, если ты волчище и пасть твоя как раз погружена в чьи-то кишки. Если понятие Добра наполнено смыслом, то оно очень сильно диссонирует с твоими окровавленными клыками, сопротивляется.  А вот когда оно пустотное, то идет очень легко. И все могут называть себя Добром и творить его именем любое Зло.

В одной из саг популярного фантаста Ника Перумова есть интересный главный герой. (Кажется, Ник во время написания уже жил в США и хорошо проникся тамошним постмодерном.) Это некромант Фесс. Герой положительный. И в какой-то момент он поднял из могил армию мертвецов и устроил качественный зомби-апокалипсис разным там мирным селам и городам.

Мы ему, конечно, сочувствуем и понимаем его. У парня ведь была сложная судьба. И разные злые люди, не люди и колдуны на него отчего-то ополчились. И цели у него были самые святые – мир спасал, как умел. Да и коллатеральные потери он изо всех сил пытался сократить, искренне сокрушался, когда ему приходилось кого-то трагически оказавшегося на другой стороне замочить или там котяток замучать для своих темных ритуалов.

Под это всё было подведена философская основа. Простая как пуля. «Принцип меньшего зла». Если вы добро и делаете чего-то заради добра, то зло – вполне себе конвенциональный инструмент. Сражаемся-то против Большого Зла. Поэтому маленькое такое злецо вполне допустимо.

И это не вариация на тему «Добро должно быть с кулаками». Это прямое смешение понятий. Понимаете? Там и протагонист, и антагонист, обе стороны осознанно совершают Зло. Маска Добра даже сдвинута у них на затылок, ибо жарко очень в интенсивном творении Зла. И одна из сторон там победит.

В современной западной культуре это смешение Добра и Зла — самый популярный мотив. Подробнее я писал об этом в статье «Семантика комикса и локус контроля». Там когда-то раньше, до победного марша танковых колонн постмодерна, очень популярна была концепция абсолютных Добра и Зла. Они настолько были уверены в этом, что превосходили даже способы изложения из детских сказок. В сказках хоть пару строк приходилось затратить на указание и описание Добра и Зла. А в старых комиксах это прошивалось прямо в именах героев: тут тебе Доктор Зло, а тут Суперчеловек.

А вот теперь герои там немного козы и немного бобры. Все такие сложные и неопределенные полупокеры. И их требуется понять и принять.

А в русской традиции мы прошли путь от кристально ясного «Ура, мы ломим, гнутся шведы». Через метания графа Толстого  и особенно Достоевского, которые в усложнившемся мире искали, что определенно есть Добро, а что Зло. Искали не относительности, а наоборот абсолютности. И находили. И пришли к доброму некроманту с его злыми мертвецами.

Добро и Зло относительны, говорят мне. Одно и то же действие, событие, понятие может быть злом для одного, но добром для другого. Это несложно опровергнуть даже простейшей формальной логикой. Правдивый всегда говорит правду, а лжец всегда лжет. Первый говорит: «Правда – это правда». Второй говорит: «Правда – это ложь», но это утверждение ложно, поэтому правда остается правдой. Так и Зло остается Злом, даже если творящий его злодей называет его Добром.

У человека есть внутренний компас, который ясно и недвусмысленно указывает на полюса Добра и Зла. Эта определенность необходима, без нее в душе образуется сосущая пустота.

Могу проиллюстрировать примером. Каждый человек, встречая другого человека, первым делом определяет его пол. Представьте, что идете по улице, уставившись себе под ноги, краем глаза замечаете прошедшего мимо вас. Что вы минимально сможете сказать о нем? Возможно, вы не заметили, не обратили внимания ни на его возраст, ни на его одежду, ни на что вообще, что можно было заметить. Но вот пол его вы определили. Вы не можете ничего сказать об этом прохожем, кроме того, мужчина это или женщина. Это узнавание прошито в нас очень глубоко, эта приоритетная программа, она срабатывает первой.

Но бывают люди, которых вы затрудняетесь  отнести к мужчинам или к женщинам. Такие женоподобные юноши или мужиковатые девушки встречаются. Одежда унисекс тоже не помогает. И? Вспомните ваши ощущения. Вы немедленно начинаете испытывать сильный дискомфорт. Он заставляет вас вглядываться в этого человека и мучительно стараться определить его. Он вас реально злит. Хотя, вам совершенно нет до него никакого дела. Хотя, все же опознав, вы немедленно про него забываете.

Так работает внутренний компас. Если его стрелка не направлена четко, если она болтается, если нет однозначной поляризации, вам от этого плохо. Такой же компас в человеке есть про Добро и Зло. Его вкладывают в первую очередь в девственное сознание.

А потом человека пытаются лишить этого компаса. И тогда человек глушит пустоту алкоголем, наркотиками, прозаком, стреляет себе в голову или вступает в ИГИЛ. А еще таким человеком становится на порядок удобнее управлять. Просто надо показывать ему на что-то пальцем и называть это Добром или Злом. Он-то сам уже не может этого определять, но ему все равно хочется знать.

Западная цивилизация постмодерна и живет этим сломанным компасом. Так называемые двойные стандарты корни имеют именно в нем. Невозможно же откровенно и искренне творить Зло, называя это Добром, если ты их действительно различаешь. Нужно по-настоящему верить в то, что твое нынешнее Зло – это Добро или, по крайней мере, «меньшее зло».

Возможно, тут сыграла свою роль религия. Протестантская этика серьезно сместила ориентиры для них. Они перестали искать божью волю, а стали делать выводы о ней из дел человека. Эта стрелка раньше указывала на Бога, а теперь стала указывать на человека. Или даже на золотого тельца через поклоняющегося ему протестанта.

На Западе не зря православную религию называют ортодоксальной. Она все же сохранила первоначальные ориентиры. В ней остался Бог, в ней остался божий суд. Заметьте, в русской традиции до сих пор обладание богатством считается грехом само по себе. Если ты богат, то ты должен. Должен какого-то покаяния за это.  В западной традиции такого нет принципиально.

Имея компас, можно быть последовательным. А последовательность – это залог доверия. Почему ленинская партия, крохотная и слабая все же одержала окончательную победу? – Она всегда была последовательной, никогда не изменяла своим принципам и целям. Не шла на соглашения и на уступки в тактических целях. Как только внутри нее появились соглашатели, она немедленно устроила схизму – ортодоксальные непримиримые большевики отсоединились. Европейские рафинированные социал-демократы в 1914 году немедленно забыли про весь интернационализм и мировую революцию, и проголосовали за военные кредиты. Но не большевики. И им поверили. У них был верный компас, они четко знали, где у них Добро и Зло.

Добро и Зло абсолютны. Русский человек все еще верит в это. Поэтому у нас не возникает мыслей потравить кого-то газом, чтобы обвинить в этом своих врагов. Пока еще. Пока еще.