В своей статье обозреватель The New York Times Роджер Коэн попытался понять, что подтолкнуло российского президента к «вторжению» на Украину. По его мнению, многолетнее возмущение Владимира Путина поведением США переросло в убеждённость, что в мире царит «американское беззаконие», которому он должен противостоять.

Владимир Путин приказал российским войскам начать спецоперацию на Украине. Но при этом в своей речи президент ясно дал понять, что его истинная цель не соседняя страна, а американская «империя лжи», которой он пригрозил «невиданными ранее последствиями», пишет автор The New York Times Роджер Коэн.

По словам журналиста, речь Путина изобиловала «гноящимися историческими обидами и обвинениями о заговоре безжалостного Запада против его страны». Вместе с тем глава Кремля не упустил возможности напомнить, что Россия всё ещё остаётся ведущей ядерной державой и имеет ряд передовых видов вооружения.

По сути, выступление российского президента оказалось «ближе к угрозе ядерной войны, чем любое заявление крупного мирового лидера за последние десятилетия». Его непосредственная цель была очевидна: предотвратить любые возможные военные действия Запада, дав понять, что он без колебаний пойдёт на обострение ситуации, рассуждает автор статьи.

«Вторжение Путина на Украину и его плохо завуалированная ядерная угроза теперь разрушили представление Европы о безопасности и презумпцию мира, с которой она жила на протяжении нескольких поколений. Послевоенный европейский проект, принесший столько стабильности и процветания, вступил в новый, неопределённый и конфронтационный этап», — подчёркивает Коэн.

Незадолго до этого ряд западных лидеров посетил Москву в попытке отговорить Путина от «вторжения». Американцы, по сути, предложили вернуться к контролю над вооружениями. Президент Франции Эммануэль Макрон был готов искать новую архитектуру безопасности, если его российского коллегу не устраивала старая.

«Искренняя, возможно, наивная вера Макрона и канцлера Германии Олафа Шольца в возможность урезонить Путина наводит на мысль о наличии огромной пропасти между мирами, в которых они живут. Российский лидер хотел менять систему безопасности в Европе не с помощью остро наточенного скальпеля, а раскромсать её тупым ножом в духе холодной войны на «моё» и «ваше», — утверждает журналист.

На его взгляд, Европа вновь открыла для себя свою уязвимость. Макрон заявил, что Путин «решил совершить самое серьёзное нарушение мира и стабильности в Европе за последние десятилетия». «Их свобода — наша свобода», — добавил он, говоря об украинцах.

«Но ни одна европейская страна, ни, если уж на то пошло, США не станут рисковать жизнью ради этой свободы. Поэтому возникает вопрос о том, как они могут ограничить Путина», — обращает внимание автор статьи.

По его мнению, после непродолжительной войны в Грузии, «аннексии» Крыма*, «организации конфликта» на востоке Украины и «военной интервенции» в Сирии Путин пришёл к определённым выводам. Он осознал, что готовность России использовать вооружённые силы для достижения её стратегических целей останется без ответа со стороны Соединённых Штатов или их европейских союзников.

«Россия хочет нестабильности в Европе, потому что сила — её козырь, — сказал Коэну бывший посол Франции Мишель Дюкло. — Они (российские власти. — ИноТВ) никогда не хотели нового порядка безопасности, в каких бы иллюзиях ни прибывали европейцы. Некоторое время назад Путин решил, что конфронтация с Западом — лучший вариант для него».
Профессор международных отношений Гарвардской школы Кеннеди Стивен Уолт признался, что разговоры о ядерном конфликте вызывают у него «тревогу». «Но мне трудно поверить, что какой-либо мировой лидер, включая Путина, серьёзно рассматривал бы возможность использования ядерного оружия в любом из сценариев, которые у нас есть, по той простой причине, что они понимают последствия», — отметил он.

Тем не менее история свидетельствует, что европейские войны с участием крупной мировой державы могут выйти из-под контроля. Существуют опасения, что долгий конфликт на Украине может в конечном итоге «перекинуться на Польшу, Венгрию или Словакию», полагает Коэн.

По его словам, европейские государства, особенно Франция, в целом считали американские заявления о том, что «вторжение» России почти неизбежно, излишне паникёрскими. Однако разногласия были сглажены ради дипломатических целей.

«В конце концов, дипломатические усилия, в которые верили европейцы, были обречены, потому что всё более изолированный Путин довёл себя до реваншистской ярости. Похоже, он рассматривает себя как одиночку, который противостоит США и тем, кого он изображает как «крайне правых украинских националистов и неонацистов, поддерживаемых ведущими странами НАТО» на Украине», — рассуждает автор статьи.

По мнению журналиста, «постепенно возраставший в течение 20 лет гнев Путина» объясняется двумя факторами. Во-первых, убеждённостью президента, что Запад унизительно обращался с Россией после распада Советского Союза. Во-вторых, расширением НАТО на восток, которое позволило «защитить такие страны, как Польша, пострадавшие во время холодной войны от московского тоталитарного доминирования».

«Но возмущение российского лидера, очевидно, переросло во всепоглощающую убеждённость, что в мире царит американское беззаконие. Что это будет означать с военной точки зрения в ближайшие годы, ещё предстоит увидеть», — заключает Роджер Коэн.

russian.rt.com/inotv/2022-02-26/NYT-na-Ukraine-Putin-stremitsya
оригинал ENG