КРЫМСКАЯ ВЕСНА – по волнам моей беспокойной памяти (много).

Вот и отгремели праздничные торжества – все гости приняты, все слова сказаны, все бокалы подняты и осушены, все галочки расставлены, все поощрения розданы, все медали повешены. Я ничего этого не видела, ибо кто-то решил, что «меня там не стояло», поэтому лучшим выходом из положения было решение проигнорировать меня на всех уровнях. Я их прекрасно понимаю и это не шутка. Объясню почему. Все выступления и речи основной массы нынешних ораторов по поводу первого юбилея Крымской весны похожи друг на друга, как неженские огурчики – такие же зеленые и пупырчатые, они вызывают скуку и желание непрерывно зевать. Неужели им больше нечего рассказать, кроме общих фраз «родная гавань» и «единый порыв»? Ведь столько всего можно было поведать со сцен и экранов о том, уже легендарном времени, сжатом в один пульсирующий сгусток и реально разделившем жизнь крымчан на «до» и «после». Ответа два: первый – они не в курсе, как всё происходило и второй – их деятельность, а точнее – противодействие грядущему общекрымскому референдуму в те тревожные дни, должна была попасть под внимание компетентных органов ещё пять лет назад, но не попала. Да и Бог с ними, им нечего вспомнить, но моя голова ещё работает и память не ушла по-английски. Сейчас я постараюсь сформировать свои воспоминания в текст, потому что уверена, что ничего подобного вы нигде не читали и не прочитаете. Краткость не обещаю, как и свой стиль изложения – пишу через силу и только факты.

Первая дата референдума была назначена на 25 мая 2014 года и подгоняли её под выборы президента Украины. Не удивляйтесь, мы все тогда недоумевали – какие нафиг выборы президента Украины? Зачем нам готовиться три месяца и как это увязывается с тем, что Крым уходит? Ответа не было, а была какая-то муть. Потом неожиданно дату перенесли на 31 марта, а ещё через несколько дней – на 16 марта. В это же время началось формирование Положения по организации подготовки и проведения Общекрымского референдума 16 марта 2014 года. Параллельно начал свою работу КРИШ (крымский региональный избирательный штаб) – вотчина регионалов. Из общественной приемной он всегда трансформировался в штаб и занимался выборами, вот и в тот март там стартовала подготовка к проведению выборов президента Украины 25 мая 2014 года. С какого – спросите вы? А с такого. Регионалы активно противодействовали референдуму по всем фронтам, они были уверены, что 16 марта пройдёт какое-то шоу, что ничего не изменится, а отношения и перспективу с Киевом портить нельзя. 03 марта, лично мне, начали названивать из этого самого штаба с предложением начать срочное оформление пакетов документов для формирования окружной избирательной комиссии. Дали на всё сутки. Написать, что у меня было недоумение – это ничего не написать. При первом разговоре они были, практически, вежливо посланы по известному адресу, но попытки продолжались с разных номеров, разными голосами и одними и теми же аргументами: «Ирина Владимировна, никто не сопротивляется, кроме вас. Все территории готовят документы. Вы вылетите из обоймы, как пробка, потом вас никто больше не возьмёт ни в один состав. Неужели вы, действительно, серьёзно относитесь к этому референдуму и т.д. и т.п. Нам нужно до 05 марта передать документы самолетом в Киев со всего Крыма, вы всех задерживаете». В гневе я побежала на разборки в администрацию Ялты. В одном из кабинетов сидели несколько мужчин и задумчиво смотрели новости, когда я ворвалась и нарушила тишину. Я топала ногами и требовала немедленно позвонить в Симферополь, чтобы меня оставили в покое, ибо ни о каких выборах президента Украины и речи быть не может. Общий ответ меня сбил с ног: «Подавай документы, ты до сих пор не поняла, что референдум – это торг Путина с Киевом за базу в Севастополе. Ничего не будет, поиграют в референдум и забудут. Тебе нужен мост? Тебе нужно, чтобы по нему сюда чеченцы заехали?» Сначала я слегка ̶а̶х̶у̶ опешила, но потом плюнула в пол и громко хлопнула дверью, крикнув им что-то вроде «ну вы и чудаки», только с буквой «м». Почему чиновники всех мастей были в противостоянии? Ответ прост до смешного – появилась угроза для их личного положения и статуса, ведь впереди была полная неизвестность, а это никому не нужно. В их глазах был страх и недоумение.

Ситуация накалялась не день ото дня, а час от часа. Часть крымчан «встали на крыло» – кто за Перекоп, а кто на материковую Россию. Я уговаривала мужа и дочку уехать в Белгород к родственникам, ибо в Крыму скоро станет очень жарко, но я должна остаться. Мне покрутили у виска и сказали, что будем окапываться. И тут всё изменилось. Я не могу написать, что именно произошло, но до некоторых властных упоротых стало доходить, что будущий референдум – это не шутки, что Крым реально уходит и им надо успеть красиво запрыгнуть в этот уходящий поезд. Кстати, российский флаг, вместо украинского, взвился над Ялтой только 11 марта и наш город оказался самым последним в списке крымских городов и районов. Вот и думайте. Бывшие регионалы показали в те дни высший пилотаж в искусстве переобувания в полёте, а сегодня их так и называют – профессионалы высочайшего уровня. Ценят, уважают и предлагают должности. В общем и целом они начали перехватывать инициативу и пытаться взять процесс под свой контроль. Меня они тоже пытались вывернуть и выкинуть, предложив «своих людей», но не сложилось.

Фактически подготовили и провели референдум в Ялте 4 члена комиссии при наличии 11, и это тоже не шутка. Все были на морозе. В те дни исполком (ныне администрация) города Ялты опустел – чиновники всех мастей и мелкие служащие практически не ходили на работу, дабы не засветиться во время непонятных событий, чтобы потом на вопрос СБУ: «где вы были в те дни?», всегда можно было ответить, что игнорировали подготовку этого мутного референдума и отсиживались дома. Ну, на случай, если всё отмотается назад и Украина вернется. Был один-единственный человек, который постоянно задавал мне вопросы: «Чем помочь? Что сделать?», но к той власти он не имел никакого отношения, а я отвечала, что всё в порядке, я справляюсь. Если кто и появлялся в нашем кабинете, то только с этим: «Сколько будут платить? Пристрой к себе в комиссии человечка». Списков избирателей не было, ведь ЦИК Украины закрыл доступ к системе ГАС «Выборы» для Крыма. Что делать? Комбинация в голове сложилась быстро и я пошла в определенный кабинет. Товарищ из кабинета N с ужасом в глазах меня выслушал и сказал, что на это он пойти не могёт и что когда в Крым придут украинские патриоты, то они его повесят.

Пришлось брать его за горло со словами: «зачем ждать украинских патриотов, если я сама тебя сейчас прекрасно повешу». Давила гадину почти два дня, но электронная база, таки, попала ко мне в руки и благополучно отправилась в тираж. Кстати, идеей я поделилась с коллегами из Крыма, которые тоже уперлись в такую же проблему. Практически каждый шаг был через мучительный мозговой штурм. Руководство о многих вещах вообще не задумывалось, очень многое нужно было решать самостоятельно, поэтому приходилось постоянно выкручиваться. Всё было на личных контактах и доверии – новый комплект кабин для тайного голосования для 68 участков изготовила в долг симферопольская мебельная мастерская, так как всё было быстро и непонятно с финансированием расходов на подготовку, канцелярские принадлежности для всех 68 участков тоже в долг, как и расходы на топливо для автомобиля из собственного кармана. Всё собирались решить потом-потом-потом, ведь главное – успеть всё подготовить к 16 марта. На высоком уровне. День-ночь-день-ночь. Всё смешалось.

За четыре дня до 16 марта мне сказали, что всё очень серьёзно и мне нужна охрана. Это была не просто охрана, это была целая бригада профессиональных спортсменов. Сначала 5-6, а ближе ко дню голосования все 10 с хвостиком. Дочку тоже взяли под охрану. Как это выглядело? Из двери в двери, из рук в руки, несколько машин сопровождения, даже в туалет только в компании нескольких мужчин. В пятницу, 14 марта, выдали всем участковым комиссиям бюллетени, 15 марта – репетиция дня голосования и последние штрихи, в 7 -00 16 марта созвон со всеми 68 председателями участковых комиссий о готовности к работе, в 8-00 созвон об открытии. Всё. Началось. Люди стеной. Уже с 7 часов утра толпы под дверями всех участков. Каждые два часа принимаем статистику голосования, явка зашкаливает. Целый день в дверях международные наблюдатели, радио, телевидение, опросы, журналисты и просто неравнодушные с материка. Голосовать шли все. Очень впечатлило лично меня то, что на референдум шли люди никогда (!) до этого не голосовавшие ни на одних выборах, они даже не знали, где расположены их участки. Телефоны с вопросами просто обрывали, тогда мы сделали дополнительную информацию – на подъездах и заборах вывесили по всей Большой Ялте (от Гурзуфа до Фороса) объявления с адресами конкретных участков «ваш дом голосует там-то, мы вас ждём».

Закончилось голосование и повезли первые протоколы. Программы подсчета нет, принимаем протоколы и сразу пишем в таблицы от руки нарисованные, много таблиц, много цифр. Можно сойти с ума. Когда начинаю сводить общие результаты, то теряется один (!) голос. Пересчитываю вдоль и поперек, крыжу (бухгалтер поймёт), листаю туда-сюда, складываю сверху вниз и наоборот, но один голос не сходится. У меня без конца звонит телефон, отвлекают и подгоняют, у меня трясутся не только руки, но и все внутренности. Надо найти. Неизвестно кто, где и как будут всё это потом проверять, мало ли что, всё должно быть идеально и правильно. Я так работаю. Беру себя в руки и нахожу ошибку, комиссия аплодирует стоя. Я плачу от счастья. Всё, заполняем вручную протокол, портим, опять переписываем, опять портим, опять переписываем, потом его подписывают все члены комиссии, но мы очень спешим и не успеваем заполнить второй экземпляр для себя, для истории, для памяти. До сих пор не могу себе этого простить. Едем в Симферополь, сдаемся. Всё. Мы это сделали. Можно возвращаться домой.

Прошло несколько дней, но я продолжала работать, ведь референдум, как и любой процесс выборов не заканчивается со сдачей протоколов. Мне оставалось только с грустной улыбкой смотреть в окно на ликующий город и мысленно быть с ними. Крым праздновал и салютовал ещё месяц. Как я уже писала: пьяными были все – включая стариков, младенцев и домашних животных, а у меня работа.

К великому своему удивлению я поняла, что расходы мне никто возмещать не собирается. Оказалось, что параллельно с работой моей комиссии в городе был организован штаб, которому выделили деньги и для расходов для нас. Штаб после сдачи протоколов благополучно закрылся и отчитался перед центром по своим расходам на полную катушку. Чтобы было понятнее – сумма эквивалентная 10 тыщ американских рублей. Мне даже дали просмотреть этот «отчет». Я плакала и смеялась, читая его, потом опять смеялась и плакала, меняя носовые платки и всхлипывая. Помимо расходов для организации работы, по смете им было положено 3 (!) юриста, 2 (!) уборщицы, 3 (!) водителя. И это всё на неделю. Больше всего слёз я пролила над счетом за праздничный ужин, переходящий в завтрак в ночь подсчета голосов с 16 на 17 марта. Там не было даже крымской минеральной воды и водки. Сплошные «Боржоми» и элитный алкоголь. Ящиками.

Про икру и хамоны я думаю, что вы можете догадаться сами. В промышленных масштабах. Не буду вдаваться в подробности, но титаническими усилиями я смогла восстановить справедливость, бывших сотрудников этого, так называемого «штаба», обязали вернуть всю потраченную сумму. Я нажила себе дополнительных врагов. Через месяц со мной рассчитались. Я отвезла все деньги моим терпеливым ангелам за кабинки и «канцелярию».

Знаете, что сказал мне хозяин мастерской, где изготовили эти самые кабинки? Он сказал: «Ира, я уже забыл про них, не переживай. Это такая малая цена за нашу общую победу, в которую я вложился хотя бы так». Сумма была очень приличная. Я, всё-таки, впихнула ему за пазуху эти деньги, а потом ещё благодарно порыдала на его плече. Вот так люди и проявлялись в те тревожные дни. Каждый по-своему.

Нам никто и ничего тогда не обещал. Не верьте тем, кто рассказывает об обещанных плюшках и пряниках, зарплатах и пенсиях. Мы убегали, опережая собственный свист, неслись, теряя тапки, спеша покинуть горящий дом и спасаясь от мачехи, которая совсем выжила из ума. Бежали к маме, которую когда-то, по непонятным причинам, лишили на нас родительских прав. Бежали без оглядки. Крым очень интернационален и очень инертен, но тогда он мобилизовался не на шутку.

Он потом успокоился и занялся своими обычными делами, но всегда гордится тем, что в те дни мы были «все вместе». Кто это мы? Это народ Крыма. Простой народ, не чиновники, о которых я писала выше. Это простые люди формировались в ополчения, это они собирали продукты-деньги-теплые вещи, это они стояли на площадях, никем «сверху» не организованные, это они дружно потом пошли голосовать.

Они рисковали своим здоровьем и жизнями. Не чиновники. Рисковал Сергей Аксенов, ведь ему не за кого было спрятаться в случае, если, как говорили тогда «всё вернётся на свои места». Все остальные могли сослаться на то, что у них не было выхода, их заставили или так сложились обстоятельства. Простой народ так не сказал бы никогда, ведь у него обстоятельства сложились именно так, а не иначе и выбор он сделал осознанно и ответственно. Сегодня ситуация такова, что Крымскую весну приватизировали и возглавили. Возглавили сегодня. В мирном и солнечном Крыму.

В ночь перед днём голосования я написала своё письмо о Крыме «Я ухожу» и выложила интернет, оно и сегодня где-то гуляет. Тогда у меня были те мысли, а спустя пять лет вот такие. Крымская весна – это событие космического масштаба и я счастлива, что была в самом омуте. Я и сегодня не меняю своих убеждений, горжусь и ни о чём не жалею.

Спасибо всем, кто дочитал до конца. Это, наверное, самый сумбурный мой текст, но он и самый тяжелый, ведь о многом мне пришлось умолчать. Пока умолчать.