Внимание на картинку. Скажите пожалуйста, что перед вами?



Кто сказал «трубка»? Э, не-е-ет… Торопиться не надо, торопиться не надо! Разве не видите, что внизу написано «се не паз ун пип» – «это не трубка»?

А что же это тогда? Ну, давайте попробуем ещё раз. Что перед вами?

Картина? Уже теплее… Да, вообще это картина художника Рене Магритта, которая называется «Вероломство образов». Но и этот ответ неточный. Потому что перед вами не сама картина, а лишь её зрительный образ на экране телефона или компьютера...

(«Ну вот, опять „Лучик“ всё усложняет...»)

Помилуйте! Так ведь если не «усложнять» – не докапываться до точных значений, то ни спутник в космос не полетит, ни автомобиль не заведётся, ни каши вкусной не сваришь!



Вы же сами просили про трансцендетность! А «трансцендентность» без «нóумена» и «фенóмена» – деньги на ветер.

Итак, мы воспринимаем не сами вещи – а образы вещей. «Воспринять саму вещь» мы можем только когда её едим. «Восприму-ка я тарелочку борщеца!»



… В остальных случаях наши органы чувств воспринимают не вещи, а образы вещей: зрительные, слуховые, обонятельные, осязательные...

Но образ вещи – ещё далеко не сама вещь. Помните притчу о слепых мудрецах, которые наощупь изучали слона?



Тот, которому достался хобот, говорил, что слон – это большая змея, тот, кому хвост, – что верёвка, кому бивень – что копьё, и так далее.

Мы, как эти мудрецы, часто воображаем совсем не то, что есть на самом деле! Вот, например… Юноша говорит девушке «я тебя люблю».



Как она его понимает?

Примерно так: «Я хочу принадлежать тебе и только тебе, хочу о тебе заботиться, хочу сделать твою жизнь яркой и интересной...»

А что он имел в виду? «Хочу чтобы ты принадлежала мне и только мне, чтобы моя жизнь стала яркой и интересной… Ну и, конечно, будет неплохо, если ты будешь обо мне заботиться, – борщец я люблю».



А Платон считал, что мы не «часто», а ВСЕГДА видим и понимаем мир неправильно! Мы видим не сами вещи (явления, события), а только тени" вещей. Иллюстрировал он это следующим примером:



Ну, нам с вами сегодня будет понятнее другая картинка:



Она, кстати, прекрасно отвечает на вопрос «а зачем всё это вообще». Вот именно затем, что...

«… Достоинство человека состоит в том, чтобы не отводить глаз от правды, не дать себя вовлечь в работу массового зла и неразумия».

… а для этого приходится упорно и нудно, не полагаясь на чувства и эмоции, докапываться до истины...



Ну вот, а теперь «нóумен» и «фенóмен».

• Ноумен – это вещь сама по себе – независимо от того, что мы о ней знаем и думаем. (Не «змея» и не «верёвка» – а, предположим, слон.)


• Феномен – это вещь как мы её воспринимаем (и понимаем).

 

Вот – слева «ноумен», справа «феномен»:



Или так: мы думаем, что это министерство культуры (феномен), а на самом деле (ноумен) – прачечная по отмывке бюджетных денег.



(ПРИМЕЧАНИЕ: мы имели в виду министерства культуры других государств, конечно.)

Но кроме политики, пропаганды, щебета влюблённых, борща и других прекрасных вещей существует ещё так называемая «сфера духа», или «высокое». Это философия, религия, искусство, музыка, поэзия и этика. (Наука – тоже «высокое», но она сама себя в этом ряду не мыслит.)

Так вот слова «трансцендентность», «трансцендентное» имеют отношение именно к этой сфере высоких смыслов.

Трансцендентное – это ноуменальное.

(Ну вот, видишь, «Лучик», можно же коротко и ясно сказать!)

Трансцендентность – это мир истинных смыслов, не искажённых и не изувеченных человеческим восприятием. Это то, до чего людям никогда не дотянуться своим умишком. То, что неподвластно опыту. Не увидишь – а если увидишь, то совсем не то. Не услышишь, не понюхаешь, не пощупаешь – а если пощупаешь, скажешь «большая змея» или «верёвка».

А на самом деле… слон? Нет. Какой там слон...



Ладно. Не будем вас больше мучить. В одной детской книжке («Там, вдали за рекой» Юрия Коринца) есть эпизод, который прекрасно объясняет, что такое «трансцендентное».

Дядя рассказывает племяннику захватывающую историю, решающую роль в которой сыграла какая-то штука, которую дядя никак не описывает и не объясняет, а говорит лишь, что это был «этвас» (по-немецки – «нечто», etwas).

Мальчик допытывается у него, что это было, но дядя не говорит. Тогда мальчик пытается нарисовать этвас. Дальше – внимание, в этом отрывке всё буквально вопит о трансцендентности:

Я приносил дяде рисунок и говорил:

— Вот!
— Что это? — спрашивал дядя.
— Этвас, — отвечал я шёпотом.
— Чепуха! — сердился дядя. — Это просто чепуха, а не этвас!
— Не этвас? Разве это не этвас?
— Это чепуха! — кричал дядя. — Это бездарно!
— А как нарисовать этвас?
— Не знаю! Не имею понятия!
— Как же ты не знаешь! — говорил я чуть не плача. — Ты столько рассказывал мне про этвас, а теперь говоришь, что не знаешь!
— Я прекрасно знаю, что такое этвас! — орал дядя. — Но нарисовать не могу! У меня нет таланта!
— А у меня?
— А у тебя талант! У кого же ещё талант, как не у тебя! Искать надо! Иди и ищи!
— Чего искать?
— Этвас! — ревел дядя.
— Где?
— Доннерветтер! — Дядя выходил из себя. — Ищи в себе! В себе! Рисуй! Работай! И тогда получится этвас!

Успокоенный, я убегал и опять принимался рисовать. Я рисовал как одержимый. Через некоторое время я приносил дяде сразу пятьдесят рисунков. Дядя внимательно рассматривал их. Иногда, схватив какой-нибудь рисунок, дядя вскакивал и начинал бегать по комнате, размахивая этим рисунком.
— Молодец! — грохотал дядя. — Вот это этвас! Это прекрасно! Изумительно! Потрясающе! Это явление! Шедевр! Продолжай в том же духе, и из тебя получится человек.



Вот теперь всё. «Трансцендентность – это великий потаённый смысл, который недостижим, как горизонт, но к которому мы должны стремиться, чтобы из нас получался человек».