Получившее широкую известность интервью сдавшегося в плен майора морской пехоты Украины Сергея Волынского «Волыны» содержит главную мысль: в Мариуполе «азовцы» были «белой костью», в то время как боевики ВСУ рассматривались ими как «унтерменши» и «расходный материал». Можно, конечно, предположить, что «Волына» пытается как-то обелить себя, сваливая все на «побратимов». Но подобную информацию ранее сообщали и другие пленные, рассказывающие, что «азовцы» старались под пули не лезть, отправляя вместо себя ВСУшников, и, будучи сами хорошо обеспечены продуктами и водой, не торопились ими делиться со своими боевыми товарищами.

И это характерно не только для Мариуполя.

Все украинские формирования и боевики в них находящиеся делятся на ценные и не очень, чуть ли не официально. Для Российской Армии во время войны на Северном Кавказе достаточно обычной практикой было, когда на боевые выходы шли группы, целиком составленные из офицеров, прапорщиков и контрактников, в то время как срочников старались оставить на охране пунктов временной дислокации или, в крайнем случае, задействовать в составе бронегруппы, где риск был все же значительно ниже.

В ВСУ все наоборот. Так, например, обычной практикой является выставление на пути продвижения Русской Армии заслонов из мобилизованных и резервистов, вооруженных личным оружием. Задача этих по сути смертников, размещенных в лесополосах вдоль дорог или в жилых домах населенных пунктов – внезапным огневым налетом постараться хоть немного задержать наши части, чтобы дать возможность украинским артиллеристам нанести по наступающим удар, под который, кстати, с большой вероятностью попадают и сами одноразовые боевики.

С подобной тактикой неприятеля наши воины сталкиваются повсеместно. О ней же рассказывают многочисленные видеообращения украинских боевиков, которые сводятся к одному: «Нас со стрелковым оружием и РПГ выставили на позиции и оставили одних, офицеры смылись. Мы, понимая, что против русских нам не выстоять, тоже ушли, и теперь нас обвиняют в дезертирстве». Впрочем, теперь все чаще на путях возможного отхода этих бедолаг выставляют заградотряды из числа наемников и боевиков нацбатов.

Кстати, насчет офицеров. Практически все сдавшиеся или взятые в плен боевики рассказывают, что их командиры попросту бросили их на позициях и ушли в тыл. А захваченные на днях под Северодонецком фольксштурмисты рассказали, что своих офицеров, начиная от взводного и кончая замкомбригом, они видели последний раз полтора месяца назад (!).

На днях один из украинских ресурсов разместил материал, в котором утверждалось, что офицеры и даже младшие командиры – это высочайшая ценность армии, ее становой хребет. Причем так просто их не заменишь, в отличие от рядовых бойцов, которых «можно набрать, сколько угодно», в то время как офицеров нужно долго готовить. Именно поэтому, утверждает ресурс, в ВСУ действует некое распоряжение, обязывающее украинских офицеров оставлять позицию и личный состав, если возникает угроза их жизни, чтобы, значит, сберечь себя для новых перемог.

Честно говоря, поверить в существование такого приказа, полностью обесценивающего само понятие «офицер» и идеи боевого братства, трудно, хотя нынешний главком не служил в Советской Армии и, соответственно, не мог вынести из нее представления о чести офицера и воинском долге. Но я бы не стал и исключать и того, что «приказ» – выдумка некоего креативщика, решившего оправдать повсеместную трусость и подлость комсостава ВСУ.

Но в любом случае бегство офицеров с позиций в угрожающей ситуации стало массовым явлением. И подобное формирование (армией назвать ее язык не поворачивается) обречено на поражение, сколько оружия в него ни закачивай.

источник