Правда, не с таким размахом как раньше...
С участием консульских работников «дружественных» государств, возлагавших цветочки к соответствующим памятникам...
Местных белопОльтных было маловато, не то, что в предшествующие годы, но тем не менее, были… и список жертв вслух зачитывали… мартиролог так называемый...

Нисколько не умаляя трагичности событий предвоенных и первых послевоенных лет, хотелось бы заметить, что количество «жертв политических репрессий» (энная, и далеко не меньшая часть которых — обычные растратчики, воры, уголовники, саботажники и прочие «борцы» с советской властью) за все годы этих самых репрессий блекнет в сравнении с количеством жертв перестройки и её последствий...


Если за всё время репрессий погибло около 800 000 человек (что очень много, не поймите меня неправильно), то демографические потери, которые понесла Россия в результате действий тех, кто сейчас показушно льёт слёзы по жертвам сталинских репрессий, составляют по разным зарубежным данным от семи до восьми миллионов человек.
Только вдумайтесь в эти цифры!
Без реальной войны (за исключением Чечни и национальных конфликтов на окраинах) потери среди гражданского населения в результате перестройки и развала СССР сопоставимы с потерями гражданского населения во время Великой Отечественной Войны!

У меня тоже свой мартиролог имеется — мои спившиеся и безвременно ушедшие сокурсники, которых я помню молодыми, полными надежд, чувства уверенности в завтрашнем дне, не вписавшиеся в рынок, ставшие ненужными, балластом для всех этих чубайсов, хакамад, немцовых, ельциных и прочей сволочи, разрушившей и разграбившей (в свою пользу) огромную страну, мою Родину… мои знакомые, бросившие работу врачей (выжить на той работе было невозможно, ни морально, ни экономически) и с огромными сумками таскавшиеся по Турциям и Китаям, а потом стоявшие на барахолках… другие мои знакомые, покончившие жизнь самоубийством, потерявшие все сбережения и не сумевшие продержаться на плаву (не все рождаются сильными, есть среди нас слабые люди, для них и существует спасательный круг социального государства, но круг этот Ельцин и компания отняли).

Мне не нужен специальный день, дабы вспоминать их всех и лицемерно публично читать свой собственный мартиролог — я их помню всегда, и чем старше становлюсь, тем больше помню.
Помню их молодыми, сильными, красивыми, нужными...
Которых вот эти все страдальцы по жертвам сталинских репрессий почему-то не вспоминают, хотя их смерти — все на нашей памяти.
Вот только память у нас одна, а у этих белопОльтных — совсем другая, и нет в их мартирологах места для «не вписавшихся в рынок»...
Что их вспоминать, какие-то семь-восемь миллионов… То ли дело 1937 год...

Сейчас набегут внуки жертв политических репрессий и начнут меня разоблачать и поливать… и на здоровье...
Только хотелось бы им посоветовать хотя бы иногда перспективу в свои мыслительные процессы включать — это очень полезно, дабы в оголтелых не превращаться.

© Lucy Dickerson