Александр Михайлов, недавно отметивший своё 60-летие, по образованию физик. Но в силу сложившихся обстоятельств (о чем речь пойдет ниже) ему пришлось глубоко вникнуть в историю развития науки, и там он нашел много нового и необычного.

Прежде всего, он пришел к выводу, что наше почти всеобщее представление о XX веке как об эпохе невиданного научно-технического прогресса — это глубокое заблуждение. Так, еще лет сорок тому назад известный советский ученый член-корр. АН СССР Е.М. Лившиц заявил с высокой трибуны: «Полеты в космос являются выдающимся успехом науки». На что тогда совсем еще молодой человек, а ныне академик, И.Р. Шафаревич возразил ему: «В космонавтике разработаны сотни новейших технических решений, но там нет ни одного научного открытия. Причём же здесь наука?»

И в самом деле, спросите сегодня у любого физика, например, что, по их мнению, представляет собой магнитное поле? Кто из них поумнее, тот промолчит и в ответ лишь пожмет плечами, а все другие, «со знанием дела», ответят, что магнетизм — это особый вид материи.

Однако подобное бессодержательное умозаключение, растиражированное во всех современных учебниках, недостойно ученого. Официальная наука в настоящее время не знает о природе магнетизма ровным счетом ничего. Но в то же время колоссальное количество технических средств активно использует его, и все это относят сегодня к числу наших «научных достижений».

А каково современное представление человечества о том, как устроены атомы? Оно сродни древнегреческой астрономии двух тысячелетней давности, когда считалось, что Землю нашу окружают сто двадцать хрустальных сфер, по которым катаются звезды.

Современные представления о так называемых стационарных орбитах электронов в атоме ничем не лучше хрустальных космических сфер античности. Но, несмотря на все эти околонаучные домыслы, есть у нас сегодня и атомные бомбы, и атомные электростанции, и много других атомных технологий, выдаваемых за результаты не технической, а научной деятельности.

А вот пример, иллюстрирующий математическое невежество современного человечества. Когда преподаватели в вузах, а теперь уже и в школах, объясняют учащимся, что представляет собою производная функция, то они обычно рассказывают про некую бесконечно малую точку, в которую помещают треугольник.

Однако подобное толкование совсем не научное, оно носит сугубо бытовой характер, что является грубейшим нарушением математической аксиоматики. Ведь точка не может быть ни большой, ни маленькой, потому, что данный математический объект не имеет ни одного измерения. Откуда же там треугольнику взяться?

И вот прошло уже триста лет со дня открытия дифференциального исчисления, но ничего более логичного, чем этот наивный бытовизм, ученые пока что не придумали. В то же время «Теория бесконечно малых величин» — это самое серьезное достижение современной математики, о котором часто говорят, что весь мир написан на языке интеграла.

Все приведенные выше примеры, иллюстрирующие дремучесть современного человечества, были взяты Михайловым навскидку, а если покопаться в достижениях современной науки как следует, то вполне можно прийти к выводу, что там и конь не валялся. Какой уж тут прогресс, и кто будет разгребать эти авгиевы конюшни, если главное для нас сегодня — это материальная выгода, и свой интеллектуальный потенциал мы используем только для того, чтобы «хапнуть» как следует.

Никакая наука сразу же прибыли не дает, и поэтому многих талантливых исследователей сегодня загнали в нефинансируемые общественные организации, до отказа забитые людьми которые не в себе. И попробуйте тут разберитесь, кто из них ученый, а кто просто больной человек, если как те, так и другие претендуют на способности к «чудесам».

В настоящее время русская наука является двигателем всей земной цивилизации, но при том антиинтеллектуальном положении вещей, которое сейчас сложилось в России, промышленное переоснащение человечества вскоре обязательно захлебнется.

А для того, чтобы успешно развиваться, нам необходимы новые фундаментальные познания, но это не выдумывание каких-нибудь модных ныне софистических небылиц и даже не разработка уникальных технологий, а поиск истины, которую способны найти очень немногие.

XX век — это эпоха быстрого технологического прогресса, а наука, как деятельность по открытию новых законов природы, за последнее столетие фактически не сдвинулась с места. Как заметил академик Дмитрий Львов, «непреложным фактом остается снижающаяся фундаментальная результативность индивидуальных открытий и пионерных разработок последних десятилетий. По-видимому, век великих открытий остался в прошлом. Наступила эра великих отверточных технологий». («Контуры будущей России», газета «Завтра» 2006, №47).

В нынешней науке наблюдается та же печальная картина, что и во всех остальных сферах человеческой деятельности. Часто на авансцене и в центре внимания общественности оказываются дутые величины, всевозможные проходимцы, шарлатаны и мошенники.

Подлинные же творцы нового знания остаются непризнанными и вовсе неизвестными, а их труды, знаменующие новую эпоху в развитии науки, если и доходят до потомков, получают должную оценку лишь спустя десятилетия.

Особенно печально положение ученых-теоретиков. С одной стороны, их теснят софисты (к числу которых Михайлов относит и Эйнштейна, впрочем, мнение о научной некомпетентности этого «нобелевского лауреата» уже становится среди ученых довольно популярной точкой зрения). А с другой стороны, идеи теоретиков немедленно подхватывают и присваивают себе ученые-практики (как наш гений Д.И.Менделеев, о чем речь пойдет ниже), занимающиеся внедрением научных знаний.

В то же время всевозможные академии наук воспринимаются обществом как собрания наиболее авторитетных ученых и как главный двигатель прогресса науки.

Но в действительности академики стоят на страже уже полученного знания, и эта их функция очень важная, даже имеющая для науки первостепенное значение. Эта деятельность призвана охранять достигнутый нами уровень познания от дилетантов-авантюристов и психически ненормальных ниспровергателей, которых всегда хватало.

Академики совершенно не способны на открытие чего-либо нового, потому что не их эта задача. Прежде всего они являются энциклопедистами, хранителями знаний, и администраторами (директору академического института как бы по штату положено быть академиком).

Современное кризисное состояния науки грозит полной деградацией общества и даже самоубийством человеческого рода. Поэтому время «другой науки» действительно настало. И эта наука возникает на наших глазах, но творят ее не академики и даже не младшие научные сотрудники, а, так сказать, «свободные художники», не состоящие в штатах научных институтов и потому не подверженные гипнотическому воздействию ученых авторитетов.

За свою свободу творчества такие новаторы в науке дорого платят. Они отключены от всяких источников финансирования, их труды не принимаются к публикации, а потому подлинные открытия остаются неизвестными обществу десятилетиями.

А бессодержательные так называемые научные труды так называемых ученых льются столь мощным потоком, что грозят полностью затопить информационное пространство и тем самым окончательно парализовать движение человеческой мысли вперед.

Приведу краткое изложение только двух фрагментов «другой науки», как она вырисовывается в работах Михайлова, имеющих прямое отношение к нашей теме.

Русская цивилизация — высшее достижение человечества

Именно Михайлов нашел ответ на вопрос, почему смена цивилизаций должна была происходить и происходит в определенном порядке.

С целью обеспечения условий нашего выживания перед человечеством стоит задача познания и последующего преобразования среды своего обитания. Существуют две основные мировоззренческие категории, через которые решается данная задача, это понятия пространства и времени, но они качественно различны.

Пространство — вещественно, то есть реально, оно дискретное. Время — не материальное, а идеальное понятие, и оно непрерывное.

В связи с принципиальной разнокачественностью этих двух мировоззренческих категорий постигать их совместно, на дохристианских ступенях нашего развития, человечеству не удавалось. Одни цивилизации ставили во главу угла только пространство, другие только время, что было связано с менталитетом того или иного народа, его характером и религией.

Например, Древний Египет в своем мировосприятии был сосредоточен на параметре времени (вспомним строительство пирамид, бальзамирование трупов и обеспечение покойника всем необходимым для загробной жизни и пр.), а Древнюю Индию интересовало только пространство.

Поэтому, как говорил Шпенглер, «египтянин помнил все, а индус ничего». «Пространственниками», подобными индусам, были и древние греки. «Временщиками», подобными древним жителям дельты Нила, были представители арабской культуры, которые, кажется, искренне верили в то, что дорога от Бухары до Самарканда в два раза длиннее, чем путь в обратном направлении.

Так продолжалось до появления христианства, которое, благодаря менталитету принявших его народов и знаниям, накопленным предшествующими культурами, сумело связать воедино пространство и время. Но имеются два способа проделать эту манипуляцию, и потому христианское мировоззрение реализует себя в два этапа (в двух направлениях): в католицизме и в православии.

Западноевропейская католическая культура пространство уподобила времени, то есть сделала его непрерывным, а затем с легкостью соединила эти две мировоззренческие категории. В результате из натурфилософии родилась современная физика — наука о движении.

И если бы не христианство, Ахиллес из известного парадокса древнегреческого софиста Зенона так никогда бы и не догнал черепаху. Только европейская наука смогла постичь процесс движения, которое, как мы теперь с вами знаем, есть функция расстояния от времени, и выражается формулой S = F(t), где s — пространство (путь), t — время.

Теория бесконечно малых величин — вот становой хребет европейской науки: математики и физики. В дифференциальном исчислении к нулю стремится приращение пространства и сопоставляется с таким же бесконечно малым приращением времени. Европейским ученым удалось создать такой математический анализ, который способен смоделировать процессы плавного непрерывного характера. И ему принадлежала ведущая роль в достижениях науки с XVII по XX век.

Но западная наука уже закончила свой жизненный цикл, так как данное мировоззрение и, соответственно, наука, основанная на идее всеобщей непрерывности, решили почти все стоявшие перед ними теоретические задачи, и тем самым они исчерпали себя. Следовательно, умерла и западноевропейская цивилизация в целом.

Последней ее социальной «творческой» идеей был нацизм. После этой предсмертной агонии в западном мире идут только процессы разложения, будь то в науке, искусстве, общественных нравах или политике. В настоящее время европейская историческая культура мертва, а ее представители лишились своего творческого начала, стали прагматиками. Политический строй, установившийся в их странах, сейчас представляет собой разные формы олигархической демократии.

И пришла очередь выхода на мировую авансцену для русской православной культуры. Развивая идеи Данилевского и Шпенглера, Михайлов утверждает, что сейчас пришло время для второго этапа реализации христианского мировоззрения. То есть для решения познавательных научных задач вторым способом, связывая время и пространство, где время «пространствоподобно», то есть дискретно.

Констатируя неудачи современных физиков, пытающихся создать термоядерный реактор, Михайлов считает, что успеха у них не может быть, потому что в корне неверно само их представление о строении атома. Атомы — это объекты, имеющие дискретные характеристики, и для их изучения «непрерывное» миропредставление европейцев и их научная методология не годятся. Правда, ученым-физикам удалось создать достаточно лаконичную модель атома — некое подобие Солнечной системы — с ядром в центре и вращающимися вокруг него электронами. Но эта модель атома далека от истины.

Ученые-физики, куда бы они свой взгляд ни обращали, кругом видят только одно движение. Наука физика предлагает рассматривать атом в качестве планетарной системы только потому, что, кроме как изучать движение, она ничего другого делать не умеет.

Атомная физика — это не наука, а сплошная эквилибристика. Вы только вдумайтесь в такое физическое понятие, как квантовая механика, да это же ведь логический абсурд.

Поэтому Нильс Бор в свое время выдал бредовый аргумент оценки истинности научных достижений: «Достаточно ли новая теория безумна для того, чтобы быть правильной?» При таком подходе к науке получается, что настоящие ученые — это завсегдатаи психиатрических клиник, а все остальные (нормальные) люди совершенно не способны к научному творчеству…

Михайлов много лет работал над периодическим законом химических элементов, который Д.И. Менделеев оставил после себя с серьезными недостатками. Так, более трети разновидностей атомов не находят себе места в его знаменитой таблице. В течение ста с лишним лет предпринимались попытки сотен, если не тысяч исследователей усовершенствовать таблицу Менделеева, но они не увенчались успехом, и ученое сообщество, в конце концов, отказалось рассматривать подобные предложения. Словно речь идет не об усовершенствовании всемирно признанного научного достижения, а о какой-то несуразице вроде идеи создания вечного двигателя.

Но Михайлов понимал, что эти многочисленные попытки ни к чему и не приведут, потому что предпринимались они с негодными для этой цели средствами. Все стремились разгадать секрет периодического закона в рамках химии или физики, тогда как решение данной задачи может быть получено лишь на основе соответствующего математического аппарата. И Михайлов сумел создать такую математику еще в свои студенческие годы, а затем, с ее помощью, он в течение тридцати лет исследовал периодический закон.

В итоге была получена идеальная таблица, в которой каждый атом занимает только ему принадлежащее место. Отпала нужда в графической маскировке прежних неувязок периодического закона и усилились его эвристические возможности. А это открывает громадные перспективы для дальнейшего развития химических технологий. Поэтому тут можно говорить не об усовершенствовании таблицы Менделеева, а об открытии нового периодического закона химических элементов. Попутно была внесена полная ясность в спорный вопрос о первоначальном приоритете в открытии данного закона.

Установлено, что явление периодичности, отмеченное Менделеевым при классификации атомов, является не сугубо химическим законом, а универсальным свойством материи. Это теоретическое предположение Михайлова подтверждается на практике фактом уже давно открытых периодических законов в географии и в геологии, выдающимися русскими учеными А.А. Григорьевым и А.Б. Наливкиным. Законы эти разные, но они математически связаны друг с другом, и открыто их будет несколько десятков.

Поэтому сегодня можно уже говорить о существовании в природе целой системы периодических законов.