Человеческое общество постоянно экспериментирует — как бы ему обустроиться так, чтобы большинству его членов было максимально удобно. Со стороны это, наверное, похоже на попытки ревматического толстяка устроиться поуютнее на хлипкой кушетке с острыми углами: как ни повернется бедняга, а непременно что-нибудь себе то прищемит, то отсидит.

Некоторые особенно отчаянные эксперименты обходились дорого. Взять, например, XX век. Вся планета представляла собой гигантский полигон, на котором сшиблись в соперничестве две системы. Общество — против индивидуальности, тоталитаризм — против демократии, порядок — против хаоса. Победил, как мы знаем, хаос, что неудивительно. Сам понимаешь, нужно приложить массу усилий, чтобы испортить хаос, в то время как разрушить самый идеальный порядок можно одной удачно перевернутой миской с чили.

Показательный разгром состоялся на двух экспериментальных площадках. Были взяты две страны: одна в Европе, вторая — в Азии. Германию и Корею аккуратно поделили пополам и в обоих случаях в одной половинке учинили рынок, выборность, свободу слова и права личности, другую же половинку отрядили строить идеально справедливую и четко отлаженную социальную систему, в которой у личности есть единственное право — служить общему благу.

Впрочем, германский эксперимент с самого начала пошел неудачно. Культурные традиции свободолюбивых германцев до конца даже Гитлер не истребил — куда там Хонеккеру! Да и трудно создавать социалистическое общество прямо посредине болота загнивающего капитализма. Неудивительно, что ГДР, сколько бы ни вливали тут сил и средств, никакого блестящего успеха не продемонстрировала, экономишку вырастила самую прежалкую, а обитатели ее вместо того, чтобы преисполняться соревновательным духом, предпочитали сбегать к западным родственникам, маскируясь на границе под содержимое чемоданов.

Корейская площадка обещала большие успехи. Все-таки азиатский менталитет исторически более расположен к подчинению, тотальному контролю, а уж тем более если речь идет о корейцах, которые почти полвека жили под японским протекторатом и о всяких свободах давно и прочно забыли.

Чучхе навсегда

Практически единоличным правителем КНДР после ряда довольно кровавых политических пертурбаций стал бывший капитан Советской Армии Ким Ир Сен. Когда-то он был партизаном, сражавшимся с японской оккупацией, затем, как и многие корейские коммунисты, попал в СССР и в 1945 году вернулся на родину — строить новый порядок. Хорошо зная сталинский режим, он сумел воссоздать его в Корее, причем копия во многом превзошла оригинал.

Все население страны было разделено на 51 группу по социальному происхождению и степени лояльности к новому режиму. Причем, в отличие от СССР, даже не замалчивалось, что преступлением может быть сам факт твоего рождения в «неправильной» семь­е: в ссылки и лагеря здесь уже более полувека официально отправляют не только преступников, но и всех членов их семей, в том числе малолетних детей. Основной идеологией государства стала «идея чучхе», что с некоторой натяжкой можно перевести как «опора на собственные силы». Суть идеологии сводится к следующим положениям.

КНДР — самая великая страна в мире. Очень хорошая. Все остальные страны — плохие. Есть очень плохие, а есть плохонькие, которые находятся в рабстве у очень плохих. Есть еще страны не то чтобы плохие, но тоже плохие. Например, Китай и СССР. Они пошли по пути коммунизма, но извратили его, а это неправильно.

Только северокорейцы живут счастливо, все остальные народы влачат жалкое существование. Самая несчастная страна в мире — Южная Корея. Ее захватили проклятые империалистические сволочи, и все южнокорейцы делятся на две категории: шакалы, подлые прислужники режима, и угнетенные жалкие нищие, которые слишком трусливы для того, чтобы прогнать американцев.

Самый великий человек в мире  — великий вождь Ким Ир Сен. (Кстати, за эту фразу в Корее нас бы сослали в лагерь. Потому что корейцев с детского сада учат, что имя великого вождя Ким Ир Сена должно стоять в начале предложения. Блин, и за эту тоже бы сослали…) Он освободил страну и изгнал проклятых японцев. Он самый мудрый человек на Земле. Он — живой бог. То есть уже сейчас неживой, но это не важно, потому что он вечно живой. Все, что у тебя есть, тебе дал Ким Ир Сен. Второй великий человек — это сын великого вождя Ким Ир Сена, любимый руководитель Ким Чен Ир. Третий — нынешний хозяин КНДР, внук великого вождя, блистательный товарищ Ким Чен Ын. Свою любовь к Ким Ир Сену мы выражаем ударным трудом. Мы любим трудиться. А еще мы любим учиться идеям чучхе.

Волшебные рычаги

Ким Ир Сен и ближайшие его помощники были, конечно, крокодилами. Но у этих крокодилов были добрые намерения. Они действительно пытались создать идеально счастливое общество. А когда человек счастлив? С точки зрения теории порядка человек счастлив, когда он занимает свое место, точно знает, что ему делать, и доволен существующим положением дел. К несчастью, тот, кто создавал людей, допустил в своем творении много промахов. Например, вложил в нас тягу к свободе, независимости, авантюризму, риску, а также самолюбие и стремление выражать свои мысли вслух.

Все эти гнусные человеческие качества и мешали состоянию полного, упорядоченного счастья. Но Ким Ир Сен хорошо знал, с помощью каких рычагов можно управлять человеком. Эти рычаги — любовь, страх, незнание и контроль — задействованы в корейской идеологии на все сто. То есть во всех прочих идеологиях они тоже задействованы понемножку, но за корейцами тут никому не угнаться.

Незнание

Любая неофициальная информация в стране совершенно вне закона. Тут нет доступа ни к каким иностранным газетам и журналам. Практически нет литературы как таковой, кроме официально одобренных творений современных северокорейских писателей, которые в общем и целом сводятся к восхвалению идей чучхе и великого вождя.

Более того, даже северокорейские газеты тут нельзя хранить слишком долго: по утверждению А. Н. Ланькова, одного из немногих специалистов по КНДР, газету пятнадцатилетней давности практически невозможно получить даже в спецхране. Еще бы! Политике партии порой приходится меняться, и ни к чему, чтобы обыватель мог следить за этими колебаниями.

У корейцев есть радиоприемники, но каждый аппарат обязательно должен быть опломбирован в мастерской так, чтобы он мог ловить только несколько государст­венных радиоканалов. За хранение дома неопломбированного приемника ты сразу отправляешься в лагерь, причем вместе со всей семьей.

Телевизоры есть, но стоимость аппарата, сделанного на Тайване или в России, но с приляпанной поверх марки изготовителя корейской маркой, равна примерно пятилетней зарплате служащего. Так что смотреть телевизор, два государственных канала, могут немногие, особенно если учесть, что электричество в жилых домах включается всего на несколько часов в день. Впрочем, смотреть там нечего, если, конечно, не считать гимнов вождю, детских парадов в честь вождя и чудовищных мультфильмов про то, что нужно хорошо учиться, чтобы потом хорошо воевать с проклятыми империалистами.

За границу северокорейцы, понятное дело, не ездят, кроме крошечного слоя представителей партийной элиты. Выходом в Интернет по спецразрешениям могут пользоваться некоторые специалисты — в нескольких учреждениях есть подключенные к Сети компьютеры. Но чтобы сесть за них, ученому нужно иметь кучу пропусков, и любой визит на любой сайт, естественно, регистрируется, а потом внимательно изучается службой безопасности.

В мире же официальной информации творится сказочное вранье. То, что рассказывают в новостях, не просто искажение дейст­вительности — это не имеет к ней никакого отношения. Ты знаешь, что паек среднего американца не превышает 300 граммов зерновых в день? При этом пайков как таковых у них нет, свои триста граммов кукурузы они должны заработать на фабрике, где их бьют полицейские, чтобы американцы лучше работали.

Ланьков приводит очаровательный пример из северокорейского учебника для третьего класса: «Южнокорейский мальчик, чтобы спасти от голода умирающую сестренку, сдал литр крови для американских солдат. На эти деньги он купил для сестры рисовую лепешку. Сколько литров крови он должен сдать, чтобы по пол-лепешки досталось также ему, безработной маме и старенькой бабушке?»

Северокореец практически ничего не знает об окружающем мире, он не ведает ни прошлого, ни будущего, и даже точные науки в здешних школах и институтах преподаются с искажениями, которых требует официальная идеология. За такой информационный вакуум, конечно, приходится платить фантастически низким уровнем науки и культуры. Но дело того стоит.

Любовь

Любовь приносит счастье, и это, кстати, очень даже неплохо, если заставить человека любить то, что надо. Северокореец любит своего вождя и свою страну, и ему всячески в этом помогают. Каждый взрослый кореец обязан носить на лацкане значок с портретом Ким Ир Сена; в каждом доме, учреждении, в каждой квартире должен висеть портрет вождя. Портрет ежедневно нужно чистить щеткой и протирать сухой тряпочкой. Так вот, для этой щетки есть особый ящичек, стоящий на почетном месте в квартире. На стене, на которой висит портрет, не должно быть больше ничего, никаких узоров или картинок, — это непочтительно. За порчу портрета, пусть даже неумышленную, до семидесятых годов полагалась казнь, в восьмидесятых это уже могло обойтись ссылкой.

Одиннадцатичасовой рабочий день северокорейца ежедневно начинается и заканчивается получасовыми политинформациями, на которых рассказывается о том, как хорошо жить в КНДР и как велики и прекрасны вожди самой великой в мире страны. В воскресенье, единственный нерабочий день, коллегам полагается встречаться вместе, чтобы еще раз обсудить идеи чучхе.

Самый важный школьный предмет — изучение биографии Ким Ир Сена. В каждом детском саду, например, есть бережно охраняемый макет родной деревни вождя, и дошколята обязаны без запинки показывать, под каким именно деревом «великий вождь в пятилетнем возрасте размышлял о судьбе человечества», а где «тренировал свое тело спортом и закалкой для борьбы с японскими захватчиками». В стране нет ни одной песни, в которой не было бы имени вождя.

Контроль

Контроль над состоянием умов граждан КНДР осуществляют МОГ и МОБ, или Министерство охраны государства и Министерст­во общественной безопасности. Причем МОГ ведает идеологией и занимается только серь­езными политическими проступками жителей, а обычный контроль над жизнью корейцев находится в ведении МОБ. Именно патрули МОБ совершают рейды по квартирам на предмет их политической благопристойности и собирают доносы граждан друг на друга.

Но, естественно, никаких министерств не хватило бы на неусыпное бдение, поэтому в стране создана система «инминбанов». Любое жилье в КНДР входит в тот или иной инминбан — обычно это двадцать, тридцать, редко сорок семей. В каждом инминбане есть староста — лицо, ответственное за все происходящее в ячейке. Еженедельно глава инминбана обязан отчитываться перед представителем МОБ о том, что происходит на вверенном ему участке, нет ли чего подозрительного, не произносил ли кто крамолы, нет ли незарегистрированной радиоаппаратуры. Староста инминбана имеет право входить в любую квартиру в любое время дня и ночи, не пустить его — преступление.

Каждый человек, который пришел в дом или квартиру больше чем на несколько часов, обязан зарегистрироваться у старосты, особенно в том случае, если он намерен остаться переночевать. Владельцы квартиры и гость должны предоставить старосте письменное объяснение, чем вызвана ночевка. Если во время рейда МОБ в доме будут найдены неучтенные постояльцы, на спецпоселение поедут не только хозяева квартиры, но и староста. В особо явных случаях крамолы ответственность может лечь на всех членов инминбана разом — за недоносительство. Например, за неразрешенный визит иностранца в дом к корейцу в лагере могут оказаться сразу несколько десятков семей, если они его видели, но информацию скрыли.

Впрочем, неучтенные гости в Корее редкость. Дело в том, что переезжать из города в город и из села в село тут можно только по спецпропускам, которые старосты инминбанов получают в МОБ. Таких разрешений можно ждать месяцами. А в Пхеньян, например, никто не может поехать просто так: из других районов в столицу пускают только по служебной надобности.

Страх

По данным правозащитных организаций, примерно 15 процентов всех северокорейцев живут в лагерях и спецпоселениях.

Существуют разные по строгости режимы, но обычно это просто обнесенные колючей проволокой под напряжением территории, где в землянках и лачугах живут заключенные. В строгих режимах женщины, мужчины и дети находятся отдельно, в обычных — семьям не возбраняется проживать вместе. Заключенные возделывают землю либо трудятся на фабриках. Рабочий день тут продолжается 18 часов, все свободное время отведено на сон.

Самой сильной проблемой в лагере является голод. Перебежчик в Южную Корею Кан Чхоль Хван, сумевший сбежать из лагеря и выбраться из страны, свидетельствует, что нормой питания для взрослого обитателя лагеря были 290 граммов проса или кукурузы в день. Заключенные едят крыс, мышей и лягушек — это редкий деликатес, крысиный трупик тут большая ценность. Смертность достигает примерно 30 процентов в первые пять лет, причина тому — голод, истощение и побои.

Также популярной мерой для политических преступников (впрочем, как и для уголовных) является смертная казнь. Она автоматически применяется, если речь идет о таких серьезных нарушениях, как неуважительные слова в адрес великого вождя. Смертные казни проходят публично, путем расстрела. На них приводят экскурсии старшеклассников и студентов, дабы молодежь получила правильное представление о том, что такое хорошо, а что такое плохо.

Так они и жили

Жизнь пока еще не осужденного северокорейца тоже, впрочем, малиной не назовешь. В детстве он почти все свободное время проводит в садике и школе, так как родителям некогда с ним сидеть: они всегда на работе. В семнадцать лет он призывается в армию, где служит десять лет (женщинам срок службы снижен до восьми). Только после армии он может поступать в институт, а также жениться (брак запрещен для мужчин моложе 27 лет и женщин — 25).

Живет он в крошечной квартирке, 18 метров общей площади тут весьма комфортабельное жилье для семьи. Если он не житель Пхеньяна, то с вероятностью 99 процентов у него в доме нет ни водоснабжения, ни канализации, даже в городах перед многоквартирными домами стоят колонки и деревянные туалеты.

Мясо и сладости он ест четыре раза в год, в дни общенациональных празд­ников, когда жителям раздают талоны на эти виды питания. Обычно же он кормится рисом, кукурузой и просом, которые получает по карточкам из расчета 500–600 граммов на взрослого в «сытые» годы. Раз в год ему разрешено получить по карточкам 80 килограммов капусты, чтобы замариновать ее. Небольшой свободный рынок тут в последние годы завелся, но стоимость тощего цыпленка равна месячной зарплате служащего. Партийные чиновники, впрочем, питаются вполне прилично: они получают продукты в спецраспределителях и отличаются от весьма поджарого прочего населения приятной полнотой.

Женщины практически все коротко стригутся и делают завивку, так как великий вождь сказал однажды, что именно такая прическа очень идет кореянкам. Теперь носить иную прическу — это все равно что расписываться в собственной нелояльности. Длинные волосы у мужчин категорически запрещены, за стрижку длиннее пяти сантиметров могут арестовать.

Результаты эксперимента

Плачевные. Нищета, практически нефункционирующая экономика, убыль населения — все эти приметы неудавшегося социального опыта вышли из-под контроля еще при жизни Ким Ир Сена. В девяностых годах в страну пришел настоящий голод, вызванный засухой и прекращением поставок продовольствия из развалившегося СССР.

Пхеньян старался замолчать истинный размах катастрофы, но, по мнению специалистов, изучавших в том числе спутниковую съемку, от голода в эти годы скончались приблизительно два миллиона человек, то есть умер каждый десятый кореец. Несмотря на то что КНДР была государст­вом-изгоем, грешившим ядерным шантажом, мировая общественность принялась поставлять туда гуманитарную помощь, чем занимается до сих пор.

В 1994 году Ким Ир Сен скончался, и с тех пор режим принялся поскрипывать особенно громко. Тем не менее кардинально ничего не меняется, если не считать некоторой либерализации рынка. Есть приметы, позволяющие полагать, что партийная элита Северной Кореи готова отдать страну в обмен на гарантии личной неприкосновенности и счета в швейцарских банках.

Но теперь уже Южная Корея не высказывает немедленной готовности к объединению и всепрощению: все-таки принять на борт 20 миллионов человек, не адаптированных к современной жизни, — рискованное дело. Инженеры, которые в глаза не видели компьютера; крестьяне, которые отлично умеют варить траву, но незнакомы с основами современного земледелия; госслужащие, наизусть знающие формулы чучхе, но не имеющие ни малейшего представления о том, как выглядит унитаз… Социологи прогнозируют социальные потрясения, биржевики — пляску святого Витта на биржах, простые южнокорейцы резонно опасаются резкого снижения уровня жизни

Так что КНДР пока еще существует — разваливающийся памятник большому социальному эксперименту, еще раз показавшему, что свобода, невзирая на всю ее неопрятность, — это, пожалуй, единственный путь, которым может идти человечество.

Напополамная страна: историческая справка

В 1945 году советские и американские войска заняли Корею, освободив ее таким образом от японской оккупации. Страну поделили по 38-й параллели: север отошел СССР, юг — США. Некоторое время было потрачено на попытки договориться об объединении страны обратно, но так как у партнеров были разные взгляды на все, то никакого консенсуса, естественно, достигнуто не было и в 1948 году официально объявили о формировании двух Корей. Нельзя сказать, чтобы стороны сдались вот так, без усилий. В 1950 году началась Корейская война, немножко смахивающая на третью мировую. Со стороны севера сражались СССР, Китай и спешно сформированная северокорейская армия, честь южан защищали США, Великобритания и Филиппины, а кроме всего прочего по Корее еще разъезжали туда-сюда миротворческие силы ООН, которые вставляли палки в колеса и тем и другим. В общем, было довольно бурно.

В 1953 году война закончилась. Правда, никаких соглашений подписано не было, и формально обе Кореи продолжали оставаться в состоянии войны. Северные корейцы называют эту войну «Отечественной освободительной», южные –«Инцидентом 25 июня». Довольно характерное различие в терминах.

В конце концов разделение по 38-й параллели осталось в силе. Вокруг границы стороны образовали так называемую «демилитаризованную зону» – район, который до сих пор напичкан необезвреженными минами и остатками военной техники: официально война не закончена. Во время войны погибли примерно миллион китайцев, по два миллиона южных и северных корейцев, 54 000 американцев, 5000 англичан, 315  солдат и офицеров Советской Армии.

После войны США навели порядок в Южной Корее: взяли под контроль правительство, запретили расстреливать коммунистов без суда и следствия, понастроили военных баз и навливали в экономику денег, так что Южная Корея довольно быстро превратилась в одно из самых богатых и успешных азиатских государств. В Северной же Корее начались куда более интересные вещи.

источник