В июне 1992 года в гамбургском супермаркете Karstadt раздался взрыв. Магазин уже закрылся на ночь, поэтому люди не пострадали, но большая часть витрин, ваз и тарелок в отделе фарфора, где была заложена бомба, разлетелась на мелкие осколки.

Вскоре руководство сети Karstadt получило письмо с объяснениями. «Я продемонстрировал свою решимость достичь цели, — писал злоумышленник. — В том числе насильственными методами. В следующий раз случится катастрофа». Его цель была проста: миллион немецких марок (сегодня эта сумма соответствует примерно 70 миллионам рублей). Чтобы избежать нового взрыва, представителям Karstadt следовало выполнить изложенные в письме инструкции и передать ему деньги.

Компания сразу же сообщила о случившемся в правоохранительные органы, поэтому под видом ее сотрудников действовали полицейские. Перед встречей нужно было подать сигнал вымогателю: опубликовать в газете объявление с текстом: «Дядя Дагоберт передает племянникам привет». Что это за дядя, в Германии знали все. Так звали селезня-миллиардера Скруджа Макдака в немецкой версии диснеевских «Утиных историй», которые тогда были на пике популярности.

В письме требовалось принести миллион марок в лес возле железной дороги. На указанном месте полицейские обнаружили сумку с нарисованным Скруджем и электромагнит с дистанционным управлением. Инструкция предписывала положить деньги в сумку и прицепить ее магнитом к проезжающему поезду.

Полицейские не послушались, привязали ее веревкой и нарушили планы злоумышленника. Деньги остались нетронутыми, а Karstadt получил письмо с новыми угрозами и предложением повторить попытку. Новую передачу денег назначили на август. Деньги вновь положили в сумку и вновь прикрепили электромагнитом, но уже без веревки.

Когда поезд разогнался, электромагнит получил сигнал от злоумышленника и отключился. Деньги, которые больше ничто не держало, упали на рельсы, а поезд поехал дальше. Сумку тут же подхватил мужчина с седой шевелюрой и в темных очках и бросился наутек

В полиции ждали чего-то подобного, поэтому один из ее сотрудников заранее спрятался в вагоне. Он успел остановить поезд и выскочил из него, стреляя в воздух. Но злоумышленник оказался быстрее и успел скрыться. Утешало одно: в сумке, которую он унес, не было обещанного миллиона. Ее набили пачками бесполезной бумаги, и только четыре тысячи марок, добавленные для правдоподобия, были настоящими.

В полиции подозревали, что имеют дело с тем же преступником, который в 1988 году вымогал деньги у дорогого берлинского универмага Kaufhaus des Westens. Тогда он не упоминал Дагоберта, но все остальное было очень похоже. Сначала взрывы в магазине, затем письмо с требованием по сигналу выбросить из идущего поезда 500 тысяч марок. И поймать злоумышленника тоже не удалось. Он получил деньги и пропал на четыре года.

Функе

Следователи не ошиблись, когда связали взрывы в гамбургском Karstadt и в берлинском Kaufhaus des Westens. За ними действительно стоял один и тот же человек: неудачливый 42-летний художник-оформитель из Западного Берлина, которого звали Арно Функе. В юности он мечтал стать карикатуристом, но его работы никого не заинтересовали. Чтобы заработать на жизнь, приходилось делать вывески на заказ или разрисовывать автомобили и мотоциклы.

Средств вечно не хватало, он страдал от депрессии и подозревал, что рано или поздно его доконают токсичные испарения, которыми приходилось дышать на работе. В 1988 году Функе решил, что с него хватит. Он верил, что заслуживает большего, и хотел посвятить себя искусству. Но для этого требовались такие деньги, которые на вывесках не сделаешь. Ему казалось, что к богатству есть только один путь — преступление. Но какое?

Функе был мирным человеком и терпеть не мог насилие. Ему совершенно не хотелось ни убивать, ни даже бить. К тому же криминал — это довольно-таки опасная профессия, а он предпочитал не рисковать. После долгих раздумий Функе пришел к выводу, что оптимальный вариант — это вымогательство. Если все тщательно продумать, то риск можно свести к минимуму, а насилие не потребуется — достаточно угроз. И главное — его жертвами будут не люди, а крупные корпорации, для которых сто тысяч и даже миллион марок — это не деньги. Он считал, что их можно грабить и не испытывать при этом ни малейших угрызений совести.

«Жаль только, что я выбрал своей целью универмаги, — много лет спустя признался Функе в разговоре с автором журнала New Yorker Джеффом Мейшем, писавшим статью о его похождениях. — Банки заслуживали этого больше. Но дело в том, что у магазинов вымогать деньги проще».

500 тысяч марок, которые удалось выжать из Kaufhaus des Westens в 1988 году, пошли вовсе не на искусство. Функе поехал отдыхать сначала на Средиземное море, потом в Южную Корею и наконец на Филиппины. Оттуда он вернулся с девушкой, которая была почти вдвое моложе него. Они поженились и завели ребенка.

Спустя три года от огромного куша почти ничего не осталось, и Функе задумался о новом преступлении. Он снял хибару на юго-востоке Берлина, устроил в ней мастерскую и каждое утро ходил туда, как на работу: продумывал гамбургскую операцию, готовил взрывчатку и паял электронику для управления магнитами

Первая попытка выбить деньги из гамбургского Karstadt кончилась полным провалом. Он едва не попался, а добычи не хватило даже для того, чтобы покрыть расходы. К тому же спрыгнувший с поезда полицейский едва не увидел его лицо. От разоблачения вымогателя спас только светлый парик и темные очки.

Но Функе не сдавался. Он продолжил переписку с Karstadt и предпринял еще несколько попыток получить деньги. На каждую встречу вместо сотрудников магазина приходили полицейские, но злоумышленнику удавалось улизнуть — правда, как правило, с пустыми руками. Но для правоохранительных органов эти неудачи были куда болезненнее. На некоторых встречах присутствовали журналисты, которых приглашала полицейская пресс-служба. В полиции хотели продемонстрировать им арест матерого преступника и получить хвалебные отзывы в прессе. А вместо этого СМИ раз за разом описывали их позор.

Тем временем планы, над которыми Функе работал в своей хибаре, становились все хитроумнее. В апреле 1993 года он предложил положить пакеты с деньгами в ящик с песком для борьбы с гололедицей, который стоял на одной из улиц в берлинском округе Нойкельн. В полиции не знали, что у ящика нет дна, а под ним находится канализационный люк. В оговоренный час вымогатель добрался до него через подземные коммуникации и забрал пакеты снизу. Сидевшие в засаде спецназовцы ни о чем не догадывались, пока не сработал спрятанный в пакетах датчик движения. К тому времени, когда они сообразили, что к чему, злоумышленник успел уйти по канализации.

Что-то подобное мог провернуть герой мультфильма — например, Багз Банни или тот же Скрудж. Казалось невероятным, что такой простой трюк может сработать в реальности. Но он сработал! И полиция снова осталась в дураках.

Далеки

Поисками злоумышленника руководил глава гамбургской уголовной полиции Михаэль Далеки. Его подчиненные трудились не покладая рук, нашли больше тысячи улик и допросили десятки человек, но все зря. Несмотря на все усилия, они ничуть не приблизились к разгадке и не знали даже, действует ли вымогатель в одиночку, или они охотятся за целой бандой.

За выходками злоумышленника, которого с подачи журналистов прозвали Дагобертом, следила вся Германия. О нем говорили на телевидении, про него сочиняли песни, были даже футболки с надписью «Дагоберт — это я». И к досаде Далеки, народные симпатии были вовсе не на стороне полиции. Многим нравилось миролюбие и изобретательность Дагоберта, поэтому они «болели» за него. Функе знал о своей неожиданной славе, но прозвище казалось ему не вполне верным. Он считал, что похож не на Дагоберта-Скруджа, а на другого персонажа «Утиных историй» — чудаковатого изобретателя Винта Разболтайло.

Поначалу Далеки думал, что у преступлений есть политическая подоплека, и на Karstadt ополчились радикальные противники консьюмеризма. Потом появилась новая версия: кто-то предположил, что злоумышленник заимствует идеи из комиксов про Скруджа. В одном из выпусков действительно описывался побег через ящик без дна, поставленный над люком. В результате под подозрение попали фанатичные поклонники «Утиных историй», которых в Германии тех лет хватало.

Ходили слухи, что деньги вымогал бывший агент Штази или даже сотрудник правоохранительных органов. Это казалось правдоподобным. Какое-то время и сам Далеки считал, что под именем Дагоберт может скрываться его берлинский коллега. Это могло бы объяснить, как ему удается с такой легкостью обводить полицию вокруг пальца. Но требовались доказательства, а их не было.

Впрочем, у Функе дела тоже шли неважно. Как он ни старался, но и риска, и насилия в его жизни становилось все больше. В сентябре 1992 года ему показалось, что в полиции больше не принимают его угрозы всерьез и не верят, что он может пойти на кровопролитие. Чтобы показать, что он не шутит, Функе заложил небольшую бомбу в ганноверском филиале Karstadt и подорвал ее днем, когда в магазине были покупатели. Он надеялся обойтись без жертв, но к его досаде два человека все же получили легкие ранения.

Порой ему лишь чудом удавалось ускользнуть от погони. Однажды полицейский почти догнал его, но в последнее мгновение поскользнулся, и Функе сумел укатить на велосипеде. В другой раз сотрудники полиции заложили в передаваемый пакет светошумовое взрывное устройство. Функе каким-то образом почуял неладное и вовремя удрал, но это была чистая удача. Наконец, он едва не попался, когда пришел в радиомагазин Conrad за деталями для своего очередного изобретения и обнаружил, что там дежурят переодетые сотрудники правоохранительных органов. Оказалось, что полицейские эксперты изучили его поделки, выяснили, что многие компоненты были куплены именно в Conrad, и посоветовали устроить там засаду.

В январе 1994 года сорвалась еще одна — и, пожалуй, самая зрелищная — попытка передачи денег. В письме вымогатель велел полицейским принести 1,4 миллиона марок к заброшенным железнодорожным путям в Берлине. Дальше инструкция требовала положить деньги в игрушечный вагон, который стоял на рельсах, и нажать кнопку. Как только они это сделали, вагон с неожиданной резвостью помчался по путям. За ним бросились спецназовцы, но злоумышленник предусмотрел и это.

Он заложил вдоль рельсов петарды, которые срабатывали, когда вагон проезжал мимо. Полицейские решили, что по ним стреляют, и начали отставать. Но через 800 метров вагончик все равно опрокинулся и рассыпал купюры

Функе снова остался без добычи, а его собственные накопления давно иссякли. Он потратил тысячи марок на свои устройства и теперь жил на государственное пособие и кредиты, которые набрал в банках. А жена по-прежнему ничего не подозревала. Позднее Функе вспоминал разговор, который она завела после еще одной несостоявшейся передачи денег. «Когда я вернулся домой, жена гладила белье и попросила меня взять в видеопрокате какой-нибудь триллер о преступниках, — рассказывал он. — Откуда ей было знать, что у меня теперь вся жизнь — это триллер».

Брокманн

В охоте за неуловимым вымогателем почти с самого начала участвовала полицейский психолог Клаудия Брокманн, специализировавшаяся на переговорах с преступниками, которые взяли заложников. Она составила психологический портрет Дагоберта и пришла к выводу, что их противник — не радикал, не шпион и не полицейский. Это простой человек, который недоволен жизнью и убежден, что достоин лучшего.

Брокманн считала, что злоумышленника можно поймать, если заслужить его доверие. А для этого к нему следует относиться с уважением, а не подсовывать светошумовые бомбы и нарезанную бумагу и тем более не сомневаться в его возможностях — это, как показал дневной взрыв в Ганновере, вообще плохая идея. Первое время Далеки игнорировал советы психолога и стал прислушиваться к ним лишь после того, как потерял надежду раскрыть дело более традиционными методами.

К тому времени власти потратили на вымогателя около 20 миллионов долларов. Было бы дешевле отдать ему миллион марок, которые он просил

Следователи выяснили, что чаще всего Дагоберт звонит из закрытых телефонных будок, откуда хорошо просматриваются все подходы. Таких будок в Берлине оказалось примерно полторы тысячи. В районе каждой разместили сотрудников полиции, которые по сигналу могли доехать до нужной всего за три минуты. Осталось добиться, чтобы вымогатель не повесил трубку быстрее.

Брокманн привлекла к работе опытного переговорщика Клауса Спрингборна. С этого момента на все телефонные звонки преступника отвечал только он. Спрингборн убедил Дагоберта, что работает в Karstadt менеджером среднего звена. После нескольких телефонных разговоров они казались старыми друзьями. Переговорщик шутил, просил об одолжениях, говорил о свадьбе дочери, а вымогатель охотно отвечал.

В апреле 1994 года они болтали так долго, что звонок успели отследить. Когда полицейские добежали до нужной будки, преступник уже ушел, но рядом нашли двух свидетелей, которые смогли описать его внешность. Вскоре удалось отследить еще один звонок. У этой будки сотрудники полиции заметили нервного мужчину в автомобиле, взятом напрокат. Они нашли компанию, которой принадлежала машина, и выяснили, что ее арендовал некий Арно Функе.

22 апреля отследили третий звонок злоумышленника. На этот раз полицейские добрались до будки, когда тот все еще говорил со Спрингборном. «Стоять! Не двигаться! Полиция!» — закричали они. Функе не пытался убежать. «Вы наконец поймали меня, — с улыбкой сказал он. — И сегодня определенно будете это отмечать. Увы, я не смогу поучаствовать, но вы хотя бы выпейте за меня».

Когда Функе привели в тюремную камеру, заключенные встретили его аплодисментами. Во время суда журналисты приносили ему цветы, а поклонники стояли с плакатами «Свободу Дагоберту!» Но народная любовь не помогла смягчить приговор. Функе обвинили в шести взрывах, 10 случаях вымогательства и одной попытке поджога и отправили за решетку на девять лет.

Как ни странно, у этой истории счастливый конец. В тюрьме Функе вновь начал рисовать. Вскоре к нему обратились из редакции журнала, куда он когда-то пытался устроиться и получил отказ. Теперь они сами хотели, чтобы он стал их карикатуристом. Функе согласился, и его работы так понравились читателям, что журнал публиковал их еще 20 лет, в том числе после его досрочного освобождения из тюрьмы в 2000 году. Пусть и без миллиона марок, но все его мечты наконец сбылись.