Феликс Юсупов был одним из самых знатных, богатых и красивых людей планеты. Он совершил самое знаменитое убийство века, и ничего ему за это не было.

Он прожил долгую, полную приятных приключений жизнь и умер в старости в Париже, окруженный любящими родными и поклонниками.

Детство

Имя «Феликс» означает «счастливчик». Но если большинство граждан называет так младенцев в основном в приступе отцовского и материнского оптимизма, то родители князя Феликса Юсупова, скорее, просто констатировали факт. Угукающий в шелковых пеленках малютка принадлежал к знатнейшей и богатейшей семье Российской империи.

Никаких неприятностей, связанных с воспитанием «настоящих аристократов», ни Феле, ни его старшему брату Николаше испытать не пришлось: их мать, княгиня Зинаида Николаевна Юсупова, обожала своих малышей и баловала их сверх всякой меры.

Эта высокородная красавица, которую воспитывали как будущую царицу, невесту одного из европейских монархов, расстроила своих родных, выйдя замуж за простого графа Феликса Сумарокова-Эльстона и предпочтя частную семейную жизнь роли государственной деятельницы. Так как была она последним представителем рода Юсуповых, императорским указом ее мужу присвоили фамилию и титул супруги, и он всю жизнь, по свидетельству очевидцев, относился к Зинаиде Николаевне с большим почтением, чем обычно свойственно мужьям по отношению к женам. Во всяком случае, князь не смел вмешиваться в дело воспитания своих сыновей, а матушка растила их нервными, чувствительными и безудержно эгоистичными.

Надо сказать, что Зинаида Николаевна вообще была мастером распускать людей вокруг себя до крайней степени. Ее снисходительность к тем, кто так или иначе попал под ее опеку, доходила до крайности. Князь Феликс вспоминал, что матушка всегда была окружена целым выводком всяких компаньонок, приживалок и чьих-то тетушек, которые ровным счетом ничего не делали, нередко обладали вздорным характером и тем не менее благополучно кормились от щедрой руки княгини.

Феликс любил рассказывать историю про приживалку Аннушку, которая четверть века прожила при княгине. Единственное, что должна была делать Аннушка, — это хранить княгинину горжетку из чернобурки и следить, чтобы ее не поела моль. Когда же Аннушка от старости скончалась, коробку с горжеткой вскрыли. Никакой чернобурки там не оказалось, лежала только записка: «Господи, прости и помилуй рабу твою Анну за все прегрешения ее — вольные и невольные!»

Папенька, как человек военный, отличался более крутым нравом, но до детей его допускали редко. Лишь дважды юному Феле пришлось узнать силу отцовского гнева.

Первый раз — когда лет в двенадцать он в одном из будуаров усадьбы Архангельское (также бывшей собственностью семьи Юсуповых) устроил себе «двор турецкого паши». По требованию Фели нашили восточных костюмов, в будуаре всюду расстелили ковры и раскидали подушки, отозванные с домашних работ лакеи и горничные были переодеты в невольниц и невольников.

Сам Феля в голубом халате возлежал на подушках под опахалами — шла репетиция сцены, в которой он собственноручно закалывал отцовским коллекционным кинжалом полуобнаженного провинившегося раба. Роль раба исполнял один из слуг — египтянин по происхождению. Но в момент, когда Феля готовился пронзить несчастному сердце, дверь открылась и в комнату вошел отец, доселе не посвященный в затею. Мгновенно оценив обстановку, старший князь издал хриплый рык и кинулся на сынка, так что тот, путаясь в длинном халате, едва успел улизнуть от карающей отцовской длани.

Скандал

Второй случай произошел четыре года спустя, когда Феликс, будучи учеником гимназии, вместе с приятелями-студентами участвовал в серии розыгрышей с переодеваниями. Миловидного, еще не брившегося Феликса нарядили певичкой и устроили ему ангажемент в «Аквариуме» — самом шикарном из петербургских кабаре.

Густобровая, румяная и пикантная шансонетка понравилась публике. Прекрасная инкогнито (на афишах вместо имени певицы стояли звездочки) дала шесть концертов, а потом кто-то из компании проговорился, по городу поползли слухи и дошли в конце концов до Юсупова-старшего. Скандал был ужасен.

Отец сказал сыну, что место ему в Сибири, на каторге, что он негодяй и мерзавец и вообще больше не сын.

Бурный период

Знаменитый портрет кисти Серова запечатлел юного Юсупова как раз в этот период жизни. Красивый, холеный юноша пренебрежительно смотрит на зрителя, лаская своего французского бульдога Клоуна. И не сразу решишь, кто выглядит надменнее — бульдог или его хозяин. Серов был большим другом Юсупова, но одновременно и очень талантливым художником, кисть которого не умела лгать. Пройдет три года — и этот портрет сыграет важную роль в жизни Феликса.

А пока семья спешно тушит скандал, вызванный неосторожными развлечениями юного князя. Мать и брат выгораживают его перед отцом. Император и императрица защищают отпрыска благородной фамилии своим вниманием — приглашают Феликса ко двору и беседуют о его будущем. Увы, сомнительная история безнадежно испортила его репутацию: многих молодых людей осторожные родители отговаривают от дружбы с князем.

Но он не делает ровно никаких выводов из происшедшего. Поочередно Москва, Петербург, Ялта, Париж бурлят слухами о разгульном веселье семнадцатилетнего Юсупова, о его сумасбродных выходках, мотовстве и попойках в дорогих публичных домах. Старики говорят, что ничего удивительного тут нет: если не брать матушку его, то все Юсуповы славились любовью к разврату и гульбе. Ну да, он разъезжает в Великий пост с французскими танцовщицами и цыганками на тройках. Так прадед его вообще свой крепостной театр имел — с сотней наложниц!

Феликс торопится успеть все. Любое модное веяние принимается им на ура. Он поочередно страстно увлекается спиритизмом, фотографией, театром, даже курением опиума (к наркотикам он будет потом неравнодушен всю жизнь, но без фанатизма). Единственное из светских удовольствий, которое он не любил, — это охота. Один раз съездив на гон русаков и услышав, как отчаянно кричит подстреленный им заяц, Юсупов испытал к охоте такое отвращение, что ружье брал в руки только в тире, а по живой мишени больше никогда не стрелял (нет, стрелял один раз, но намного позже).

Брат

И тут случилось несчастье: на дуэли погиб брат Феликса, Николай. Так Феликс стал единственным наследником имени и состояния Юсуповых.

Дальше начинается самое интересное. Почти сразу после похорон брата Феликс испугался чувства радости, которое он испытал при мысли о том, что все сокровища семьи будут принадлежать только ему. Брата он любил и теперь отчаянно анализировал свое состояние. Приговор, который он вынес себе, звучал жестоко: «подлец, никчемный и самовлюбленный». Именно в те дни Феликс несколько часов просидел перед серовским портретом, вглядываясь в свой образ и испытывая все большее и большее омерзение. Некоторое время он предавался самобичеванию, а потом составил список дел и задач, которые ему надлежало выполнить, чтобы иметь право называться достойным человеком.

План был прекрасен: 1. Получить наилучшее образование. 2. Стать рачительным хозяином, улучшить жизнь рабочих и крестьян. Часть собственности раздать работникам, превратить их в акционеров. 3. Много и радостно заниматься благотворительностью. 4. Покровительствовать искусствам — превратить Архангельское в культурный центр, где бы жили, отдыхали и работали художники, артисты, музыканты, писатели. 5. Никогда не жениться и не создавать семьи, чтобы спокойно тратить свое состояние, не заботясь ни о детях, ни о потомках.

Составив план, Феликс принялся старательно его реализовывать. По совету великой княгини Елизаветы Федоровны, главной благотворительницы в высочайшем семействе, он стал каждый день ходить в чахоточный госпиталь, расположенный в трущобной части Москвы, и ухаживать за больными.

Несколько месяцев князь приезжал туда с корзинами цветов и апельсинов, перевел немалые суммы на благоустройство ночлежек Хитровки и Сухаревки. Впоследствии он называл это время лучшим периодом своей жизни. Насмотревшись на муки, смерть, нищету и страдания, Феликс навеки получил прививку от хандры, к которой нередко приводит пресыщение житейскими благами. Тогда же он научился испытывать радость от самопожертвования, от принесения пользы ближнему.

Лондон

Приближалась осень, а значит, время выполнять первую часть великого плана — получать образование. Учиться Феликс решил в Лондоне, в Оксфорде. Он уже заранее предвкушал покой своей кельи, разговоры с мудрыми наставниками и кропотливое изучение наук. Благие намерения пошли прахом уже после первых недель погружения в жизнь студенческого братства.

За первый год обучения русского князя трижды стоял вопрос о его исключении. Достаточно сказать, что именно Юсупову была отведена почетная тайная роль «часового», который помогал нарушившим режим студентам вернуться ночью в альма-матер с помощью связанных простыней, спущенных с крыши. Хотя совсем от своего плана Юсупов отказаться не спешил. Еще в первые недели своего обучения он, к примеру, закупил целую кучу породистых коров, кур, свиней и кроликов и отправил своим родителям с наказом «улучшить породы скота и мелкой живности в России».

Все лондонские газеты в те дни перепечатали телеграмму, которую русский князь послал своим агентам (кто-то из конторы не удержался и продал ее газетчикам): Феликс, пока плохо изъяснявшийся по-английски, настойчиво требовал, чтобы ему срочно прислали «одну мужскую корову и трех лучших джерсийских женщин».

На второй год студентам дозволялось жить вне колледжа, и Феликс оборудовал себе роскошные апартаменты. Была нанята лучшая английская обслуга, куплены автомобили, медвежьи шкуры, щенок бульдога, пошито несколько дюжин безукоризненных костюмов — и Феликс погрузился в светскую жизнь. Учеба отошла на задний план, зато ни одна крупная вечеринка не проходила без участия красивого и элегантного русского аристократа, неистощимого на выдумки. Он стал одним из участников организации дягилевских сезонов в Лондоне и Париже, безнадежно влюбился в великую Анну Павлову, другом которой оставался всю ее жизнь.

Круг знакомств Феликса потрясающе разнообразен: на медвежьих шкурах его холостяцкой квартиры рядышком засыпали мертвецки пьяные принцы Европы и не менее пьяные художники, поэты и безродные дрессировщики канареек.

Свадьба

Так незаметно прошли три года, после чего Феликса стали настойчиво вызывать домой. Для него нашли невесту, отказаться от которой он не мог, ибо она была родной племянницей императора российского. Сейчас невозможно сказать, какие чувства испытывал Феликс по поводу надвигавшегося брака. Во всяком случае, известно, что он лишь мельком за несколько лет до этого видел свою будущую невесту и ни разу с ней не разговаривал.

Встретились они лишь после того, как о помолвке договорились их родители. И вот тут Феликс влюбился на самом деле. Княжна Ирина, дочь великого князя Алексея Михайловича, была красива, умна, благородна, великодушна и безукоризненно воспитана. Она была совершенством, и даже такой оболтус, как Феликс, не мог этого не почувствовать. Княжна тоже не выказывала отвращения к стройному голубоглазому красавцу. В феврале 1914 года в часовне Аничкова дворца состоялось венчание Ирины и Феликса.

1914-1916

Следующие два года были совершенным счастьем. Молодая пара вела идиллический образ жизни и много путешествовала. Супруги превратили свой особняк на Мойке в произведение искусства. Спустя год с небольшим после свадьбы у них родилась девочка, которую назвали Ириной — в честь матери. Управление имениями Юсуповых не особенно обременяло князя: все хозяйственные вопросы по-прежнему решал его отец, выделяя молодым завидное содержание.

Война тоже не коснулась семейства самой черной своей стороной: как единственный сын в семье, Феликс был освобожден от призыва и пользу отчизне приносил привычным ему образом — финансировал лазареты, работал в госпиталях и организовывал благотворительные мероприятия. Тем не менее Феликс, чувствуя себя счастливым в семейной жизни, начал испытывать серьезное беспокойство по поводу ситуации в стране. Как многие тонко чувствующие натуры, он скорее интуитивно, чем разумом, понимал, что происходит что-то не то. Он отлично видел, что творилось при дворе. А творился там Распутин.

Распутин

О личности Григория Распутина писано-переписано столько, что он представляется нам многоликим чудовищем, бесконечно менявшимся, но одинаково зловещим. Поэтому тут проще всего сказать, каким видел его Юсупов. Никакой мистической духовной силы в этом немытом старце князь не наблюдал. Он воспринимал его как: а) немецкого шпиона; б) хитрую тварь, умевшую влиять посредством гипноза и эпатажа на доверчивых людей; в) грязного, развратного умом и телом паука, присосавшегося ко двору и раскинувшего свои сети повсюду.

Император и императрица находились под полным его влиянием, остальные крупные фигуры государственной колоды — кто из осторожности, кто из равнодушия — покорно принимали это незаконное владычество. Цели, задачи, рациональность — все это теперь отсутствовало: власть жила в клубке интриг, атмосфере безумия и истерики.

Народ жаждал крови Распутина и презирал своих властителей, оказавшихся такими слабовольными. Император и императрица погружались в зыбкое марево грез, добровольную слепоту, исполнительная и законодательная власть была практически парализована, война грозила закончиться катастрофой для империи.

Однажды он заговорил о старце с председателем Госдумы Родзянко и поинтересовался, как нужно действовать, чтобы избавить страну от Распутина.

«Как действовать, как действовать… — пробормотал Родзянко. — Убить мерзавца! Но как? Я уже старик, мне это не по силам, а среди молодых сегодня я не вижу ни одного смельчака».

И с этого момента князь Феликс понял, что убить Распутина придется ему. Добросердечный интеллигент, благотворитель, любитель изящных искусств, утонченный ценитель прекрасного — и убийца? Для Феликса тут противоречий не было. Он ни минуты не сомневался в том, что Распутин для России — величайшее зло. Как можно быть порядочным человеком и не убить Распутина? Впрочем, в одиночку он это делать не собирался. Чтобы превратить убийство в законное действо, он нашел еще четырех человек чести, которые согласились разделить с ним ответственность за опасную операцию. Этими четырьмя стали великий князь Дмитрий, поручик Сухотин, депутат Пуришкевич и доктор Лазоверт.

Сначала следовало войти к Распутину в доверие. Было решено, что лучше всего с этой ролью справится Феликс.

Казнь

Феликс попросил знакомых представить его Распутину. Расчет заговорщиков оказался верен: Феликс Юсупов заинтересовал старца. Не раз и не два Распутин звал Юсупова к себе и вел с ним доверительные беседы. Пытался раскрыть ему душу, жаловался на злобу и ненависть людей. Каждый раз Юсупов ехал к Распутину как на казнь, нередко вспоминая о том, куда, по мнению Данте, попадают те, кто предал доверившихся им.

29 декабря 1916 года Юсупов пригласил Распутина навестить его в своем особняке на Мойке — небольшой светский ужин тет-а-тет. Ирина с ребенком была отправлена в Архангельское, а прислуга, за исключением верного камердинера Ивана, — отпущена. Для встречи заговорщики оборудовали подвальное помещение под кабинет — развесили ковры, спустили в бывший подпол мебель. Пуришкевич, Сухотин, Лазоверт и князь Дмитрий прятались наверху.

На столе в подвале был сервирован скромный ужин: эклеры с цианистым калием лежали на блюде, отравленные стаканы стояли рядом с местом гостя, ядовитая мадера дожидалась своего часа в поставце. Яд приготовил доктор Лазоверт. По его мнению, Распутину достаточно было откусить пирожного или хлебнуть из бокала, чтобы мгновенно отправиться к праотцам.

К одиннадцати часам Юсупов и Распутин наконец приехали. Помогая гостю снять шубу и вешая ее на крюк в стене, Феликс с внутренним изумлением подумал, что вот сейчас собирается убить человека, беззащитного и ничего не подозревающего. Он поднимает с пола упавшую шубу Распутина. Зачем? Что толку в шубе, если хозяин мертв? Что за нелепость… Но, решительно тряхнув головой, он прогнал эти постыдные мысли.

Они сели, и Распутин заговорил. Заговорил о том, что его собираются убить. Что он чувствует, как злодеи окружили его. Но ничего у злодеев не выйдет, ибо он, Распутин, заговоренный — его смерть не любит.

— Пирожное возьмите, Григорий Ефимыч. Хороши эклеры. — Не хочу, больно сладкие.

Тем не менее эклер старец взял и машинально сжевал. Потом съел второй и третий. Прикончил все блюдо, обильно запивая отравленной мадерой. Но мертвым не падал — только куксился, жаловался на жизнь, требовал цыган и песен. Юсупов взял гитару, заиграл и запел. Пел он что-то лирическое, из романсов (потом так никогда и не вспомнил, что пел). Петь пришлось почти два часа: Распутин все требовал продолжения концерта — понравилось ему княжье пение. В полтретьего Юсупов извинился перед недотравленным гостем и поднялся наверх, где изнывали в неизвестности остальные участники убийства. Узнав, что Распутин потребил стократную дозу яда и до сих пор жив, они остолбенели. Но потом князь Дмитрий встал и протянул Юсупову револьвер.

Феликс опять пошел вниз, в чудовищную камеру своей пытки. Распутин стоял перед шкафчиком, рассматривая хрустальное распятие.

— Хороша вещица, — сказал старец. 
— Вот и помолитесь тогда, Григорий Ефимыч.

Распутин посмотрел Феликсу в глаза. Феликс поднял револьвер — рука была словно ватной, а проклятое оружие весило не меньше тонны. Князя трясло крупной дрожью, тем не менее он донес руку до уровня сердца Распутина и выстрелил. Тот упал.

Спустившиеся заговорщики признали старца мертвым. Сухотин, Лазоверт и князь Дмитрий отправились инсценировать отъезд Распутина для возможных шпиков — закутали поручика в шубу старца и вели под руки как пьяного. За телом решено было вернуться позже и незаметно вывезти его к реке. Пуришкевич поднялся наверх — забрать вещи. И тут мертвый Распутин открыл глаза. Захрипел, вскочил на ноги, кинулся на князя, вцепился в его плечи и начал реветь: «Феликс! Феликс!!!»

В предобморочном состоянии князю удалось вырваться из рук старца — тот опять упал на пол, сжимая в руке сорванный с мундира Юсупова эполет. Юсупов рванул вверх по лестнице к Пуришкевичу.

— Он жив! — Это невозможно!

Тут раздался скрип открываемой двери: Распутин, шатаясь, выбрался из подвала и побрел по подъездной дороге к воротам на улицу. Пуришкевич выбежал и выстрелил — раз, другой, третий. Старец упал в сугроб и замер. Камердинер и Пуришкевич подтащили тело к дому. Юсупов на негнущихся ногах добрался до умывальной, ополоснул лицо, попытался прийти в себя. Тем временем в дом явился квартальный надзиратель, которому сообщили о выстрелах в особняке. Князь стоял перед квартальным и молчал. Нервы его были на пределе, сам он — почти при смерти. В холл спустился Пуришкевич.

— Ты знаешь, кто я? — спросил он квартального. — Я депутат Пуришкевич. В этом доме только что убили Распутина. А ты, если любишь царя и Россию, будешь молчать.

— Вы правильно сделали, — сказал квартальный, развернулся и вышел. Вскоре появились остальные заговорщики, и тело Распутина покинуло дом на Мойке, чтобы совершить короткий последний путь к Петровскому мосту, с которого Распутина скинули в незамерзшую реку.

Жизнь после

Квартальный все же подал рапорт, и князь Юсупов оказался под домашним арестом. Революции, начавшиеся через полтора месяца, освободили князя от судебного преследования — сделать это быстрее не смогли бы самые лучшие адвокаты. Но, убив Распутина, он не спас Россию и вынужден был бежать из страны, ради которой нажимал на курок, глядя в страшные черные глаза. Фортуна, один раз показавшая «счастливчику» трагическую сторону жизни, отныне всегда жалела его.

Часть ценностей семейству удалость спасти, и Юсуповы, в отличие от многих других аристократических семейств, не бедствовали никогда. Обосновались младшие Юсуповы в Париже. Феликс то и дело увлекался различными грандиозными планами — от сбора средств на войну с большевиками до создания собственного дома высокой моды. Ни в одном из своих начинаний успехов он не достиг.

Впрочем, славы ему хватало и без того: всему миру он отныне был известен как человек, убивший Распутина. Апофеозом стал прием, данный в честь четы Юсуповых в Нью-Йорке, — сразу несколько американских газет назвали их «князьями Распутиными».

И всю жизнь князь пытался доказать, что та бессмысленная декабрьская ночь не была главным событием его столь много обещавшей жизни…

Что ж, по крайней мере, серовский портрет был им повержен.

источник