Как поссорился Владимир Владимирович с Полиграфом Полиграфовичем.
|  автор Ксения Собчак |
Прошедшая неделя ознаменовалась оживленной перепиской персонажей, которые в обычной жизни нечасто общаются друг с другом: в ней участвовали режиссеры, байкеры и пресс-секретарь президента РФ. Не знаю, как у вас, а у меня эта переписка вызвала тревожные мысли о том, что происходит в стране.
Намедни глава театра «Сатирикон», народный артист России, профессор Константин Райкин рассказал широким массам о полном цензурном беспределе в стране и о том, что мы все «клевещем, доносим. И опять хотим в клетку». Однако, как вскоре выяснилось, что вся эта революция упиралась в денежный вопрос, который вскоре был успешно решен на переговорах с министром культуры Владимиром Мединским, который тоже не меньше профессор, чем Райкин. Казалось бы, встретились мирно трое – два профессора и один российский бюджет – по-тихому перетерли и закрыли тему, позабыв и про цензуру, и про клетку. Однако.
Значит так: адепты свободомыслия нам постоянно твердят, что граждане должны отказаться от патернализма со стороны государства, научиться самостоятельно мыслить и самостоятельно жить. И именно тогда мы построим свободное общество состоящее из самостоятельных свободных людей.
Эмоциональная речь, с которой в понедельник, 24 октября, выступил художественный руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин на Всероссийском театральном форуме СТД, при всей сумбурности носила выраженный программный характер. Практически Райкин потребовал абсолютной неприкосновенности и независимости искусства решительно от всего на свете – от государства, от общества, от религиозной критики.
По его мнению, искусство до такой степени способно к саморегулированию и самокритике, что для него должен быть установлен режим полной вседозволенности и неподчинения никаким существующим правилам. Это искусство должно указывать стране, обществу и государству и критиковать их, а наоборот – никак нельзя. Общество и государство не имеют права указывать искусству, что ему делать, а критиковать его могут лишь в случаях, когда искусство делает что-то не то. Так ли это?
С точки зрения жлоба, я почти урод. Я очень некрасивый человек, не заслуживающий никакого внимания. А если чуть повнимательнее к людям относиться, то моя внешность — можно сказать, почти интересная, актерская. Я могу сколь угодно себя уродовать.
В России надо быть или известным, или богатым, чтобы к тебе относились так, как в Европе относятся к любому.
Оригинальность – не главное. Когда человек говорит «Я тебя люблю», это самая банальная и прекрасная фраза.
Есть очень много талантливых людей в искусстве, которые, долго находясь в профессии, становятся завистливыми, злыми, любят говорить про плохое, про неудачи других с наслаждением. Но это означает, что их основные ориентиры ошибочны: неверно получать удовольствие от неудач соперника. По идее, мужчина, правильно выбравший себе профессию, со временем должен становиться лучше — добрее, великодушнее и глубже.
Я среди актеров не прапорщик, я, скорее, в офицерском составе.
