Гвардеец-десантник Иван Маркович Таран воевал мужественно и умело, о чем свидетельствуют награды – три ордена Славы, орден Красной Звезды, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». И это – за четыре месяца войны, которую он закончил в 19 лет! «Отчаянным был», – сказал о себе ветеран. Сколько фашистов уничтожил – не считал. Сказал только, что ствол пулемета, с которым прошел фронтовыми дорогами, часто раскалялся от выстрелов докрасна.

В той злости, с которой косил фашистов Иван, переплелось многое. Святая месть за безжалостно уничтоженных гитлеровцами односельчан, за угнанных в немецкое рабство сверстников, изувеченную врагом родную землю, погибших в жестоких боях боевых товарищей…

 Немцы вошли в большое село Ново-Григорьевка, что в Кировоградской области, в начале августа сорок первого, и вскоре на видных местах появились бумаги с большим черным орлом вверху, державшим в когтях свастику. Угрожали расстрелом всем, кто укроет у себя красноармейца или партизана, не донесет о «чужаке», покажется на улице после наступления темноты, утаит радиоприемник…

 Летом 1942 года по дворам прошли немецкие прихвостни из местной управы и переписали всех юношей и девушек. Вскоре появилось очередное распоряжение оккупантов: молодым людям, кому исполнилось 16 лет, явиться на сборный пункт для отправки на работу в Германию. Невыполнение приказа грозило расстрелом родителей отказников. Иван в тот список попал – ему уже было шестнадцать. Брату Владимиру – тоже, он был младше Ивана всего на четыре часа. «Брат в тот список не попал: у него сильно болели ноги, в периоды обострений он даже не мог самостоятельно передвигаться. Его специально приходил осматривать врач, который и доложил немцам: не годен».

 Всякий раз чем ближе Праздник Победы, тем заметнее редакционная почта начинает «пахнуть порохом». Наибольший интерес в ней вызывают прежде всего воспоминания фронтовиков. Однако таких писем по понятным причинам редакция получает всё меньше и меньше. И всё же ниточке, по которой через газету слово ветеранов войны доходит до читателя в первоисточнике, никогда не позволят оборваться другие их письма, написанные в окопах, землянках в передышках между боями и доныне бережно хранимые в семьях.

С появлением ксерокса фронтовые письма приходят в редакцию исключительно в копиях. А тут такая редкость — без малого сотня пожелтевших тетрадных листков-оригиналов с выцветшими от времени чернильными и карандашными строчками.

НА ФРОНТЕ мало кому удавалось сберечь полученные из дома весточки. Потому письма, проделавшие путь на войну и обратно, — редкость. Здесь же писем, что были отправлены родными на фронт, а после Победы вернулись в семью вместе с адресатом, не меньше, чем тех, что когда-то пришли от него с фронта. Выходит, больше жизни берёг он эти бесценные сегодня листочки, из которых уже не одно поколение потомков узнаёт о любви и верности офицера-фронтовика Михаила Малосая и его боевой подруги Ольги.

После Победы пулемётчик гвардии рядовой Василий Гордеенко, как и все, вернулся домой, в свою деревню Кливы, что в Хойникском районе Гомельской области. И всю жизнь прожил там. Даже и дом-то у него всё тот же, родительский. Работал в колхозе и на производстве в родных краях. Особых почестей и наград никогда не получал. И фронтовой «иконостас» у него вполне типичный для тех, кто не трусил, дошёл до Берлина: «За отвагу», «За боевые заслуги», орден Отечественной войны I степени, медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» Самый что ни на есть рядовой войны… В этой особо ничем не примечательной жизни отразилась судьба его поколения, сотен тысяч фронтовиков, таких как он.