Посвящается Дню защитника Отечества
У нас в стране дважды в год принято вспоминать, что наше общество делится на мужчин и женщин, две большие социальные группы, имеющие свою специфику и свои интересы. Происходит это двум праздничным датам в календаре: 23 февраля и 8 марта. 23 февраля 1918 года было опубликовано воззвание Совета Народных Комиссаров «Социалистическое отечество в опасности», и начался массовый набор в Рабоче-крестьянскую армию — дата, которая впоследствии стала отмечаться как День защитника Отечества. Возникновение отмечаемого у нас Международного женского дня 8 марта связывают с именем знаменитой деятельницы международного социалистического движения Клары Цеткин, которая в 1910 году на Международной конференции женщин социалисток в Копенгагене выступила с предложением о его праздновании в память о забастовке чикагских текстильщиц 8 марта 1857 года. Однако мало кто из рядовых россиян вспоминает об исторической подоплеке этих дат: отмечают их чаще как мужской и женский праздники, когда сначала женщины поздравляют мужчин, потом — наоборот. В советские времена 8 марта отмечалось более торжественно, 23 февраля был обычным рабочим днем, но в последние годы День защитника Отечества тоже был объявлен «красным днем календаря», так что теперь никому не обидно, тем более, что мужской праздник стоит в нем первым. Для нас обе эти даты — хороший информационный повод поговорить о гендерных проблемах в современном российском обществе.И коль скоро мужской праздник идет первым, поговорим о маскулинности, или мужественности.
«Женщиной не рождаются, женщиной становятся», — написала французский философ и теоретик феминизма Симона де Бовуар в своей известной работе «Второй пол». Точно так же можно сказать и о мужчинах. Мужчиной не рождаются, мужчиной становятся. Маскулинность, так же, как и феминность — это набор качеств, которые общество приписывает мужскому и женскому полу исходя из своих потребностей. Маскулинность — это то, чем мужчина должен быть и что ожидается от него. Как социальная система общество ориентировано на воспроизводство, которое обеспечивается поддержанием определенного уровня рождаемости. Традиционное общество чаще всего решает эту задачу наиболее простым и очевидным путем: поддержанием традиционной патриархальной семьи, где мужчина играет роль кормильца, а женщина — матери и хозяйки. Очевидные последствия этого таковы: мужчина с юношеских лет ориентируется на карьеру и активное участие в общественной сфере, женщина — на семью, причем работа и карьера должны играть для нее второстепенную роль. Эти представления закрепляются в виде гендерных стереотипов, которые продуцируются в средствах массовой информации, кинематографе, литературе, как художественной, так и учебной. Но насколько реальные мужчины соответствуют этим представлениям?
Данные статистики показывают, что за соответствие этой роли мужчине приходится платить немалую цену: если в 1989 году разрыв между количеством мужчин и женщин начинался с возрастной группы 40–49 лет, то в 2002 году уже в возрастной группе 30–39 лет женщин было больше, чем мужчин. Среди больных алкоголизмом мужчины составляют 79 %, наркоманией — 83 %, страдающих психическими расстройствами — 53 %. По данным ВОЗ, по средней продолжительности жизни мужчин РФ занимает 166-е место в мире, а женщины — 127-е. Разрыв между средней продолжительностью жизни мужчин и женщин составляет 14 лет — это самый большой показатель для развитых стран. В период «перестройки» значительно возросло число мужских суицидов, спровоцированных прежде всего тем, что потерявшие работу мужчины не были в состоянии выполнять традиционную роль кормильца и главы семьи, сейчас в условиях кризиса, их число вновь начало увеличиваться.
Наличие жестких стереотипов омужской роли в обществе приводит к дискриминации мужчин в сфере законодательства. Мы достаточно часто говорим о дискриминации женщины (и это справедливо), но в нашем обществе имеет место и мужская дискриминация. Она не так видна, так как мы привыкли считать, что мужчина, занимающий в обществе лидирующее положение, дискриминирован быть не может. Юристы отмечают, что закон слабо защищает право мужчины на отцовство: например, Уголовный кодекс предусматривает отсрочку наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим детей в возрасте до 14 лет, однако не предоставляет аналогичных льгот мужчинам, имеющим малолетних детей и воспитывающих их без матери. Аналогично, только женщина, отбывающая наказание, имеет возможность для краткосрочного выезда за пределы исправительного учреждения для устройства детей, находящихся в домах ребенка, у родственников или в детском доме, а также для свидания с ребенком-инвалидом. Осужденный мужчина таких прав не имеет. Подобный подход проистекает из того, что воспитание детей традиционно считается женским делом и законодателю даже не приходит в голову защитить интересы отца. Недоверие к отцовству выражается и в том, что при разводе дети чаще всего остаются с матерью, даже если мужчина и является любящим и заботливым отцом.
Насаждение образа мужественности как олицетворения культа силы в культуре и средствах массовой информации привело к распространению такого нового для России эталона мужского поведения, как «мачизм».
Сегодня мачизм, как говорится, «на слуху». Российские средства массовой информации, обществоведы и писатели активно используют это понятие, когда хотят подчеркнуть особый тип мужского поведения, обладающий ярко выраженной брутальностью, сильным зарядом примитивной сексуальности, доминированием «самцовости» в мировоззренческих установках личности. Можно сколь угодно долго спорить о применимости термина «мачизм» к тому или иному конкретному человеку, однако сам факт утверждения в нашем общественном сознании понятия, связанного с этим термином, говорит о том, что мы имеем дело с некой разновидностью «социального героя», востребованного обществом именно в последние годы. Такая тенденция не может не тревожить — не только потому, что само понятие «русский мачо» кажется некоей культурной аномалией, но и в силу того, что востребованность такого социального героя свидетельствует о кризисе национальной мужской идентичности, в поисках выхода из которого приходиться прибегать к заимствованиям из далекой латиноамериканской традиции.
Ближайшее окружение предъявляет мужчине те же жесткие требования, что и социальная среда. Самый первый этап гендерной социализации проходит в семье. Но стремление привить своим сыновьям качества настоящих мужчин часто приводит к тому, что мальчики в семье оказываются обделенными как отцовской, так и материнской любовью и нежностью. Ивановский центр гендерных исследований проводит исследования гендерной социализации у школьников и студентов с 2001 года. За это время мы собрали большое количество эссе, описывающих различные жизненные истории, связанные с личным опытом становления маскулинности. В большинстве из них описывается, что первые требования к сыну в 
отношении традиционного мужского поведения предъявлялись родителями и первоначально вызывали чувство протеста, и только впоследствии были осознаны как правильные: «Когда мне было года четыре, я упал и заплакал. Мама сказала: “Не плачь, ты ведь мужчина”»; «Когда мне было лет десять, мне пришлось присутствовать при резании быка. Тогда мне мать сказала: “Если ты мужик, ты должен уметь добывать еду”»1. «Когда-то меня попросили что-то принести довольно тяжелое (по крайней мере, для меня в те годы это было тяжелым), я предложил сделать это моей сестре. Мне тут же ответили, что я мальчик и должен делать работу более трудную. Конечно, теперь я понимаю, что в этом отношении мои родители были правы, но тогда мне было обидно»2. Вспоминается также рассказ моей коллеги о детстве ее мужа, который всю свою жизнь был лишен родительской нежности и проявлений любви. Даже на день рождения он получал не то, что он хотел, а вещи, которые были необходимы: ботинки, рубашки, брюки взамен изношенных за прошедший год. Он привык считать, что отсутствие эмоциональности является характерной чертой его родителей, но рождение его собственной дочери показало, что он ошибался: на внучку была обрушена вся нерастраченная нежность бабушки и дедушки. Мотивировалось это тем, что она девочка, поэтому ее можно и нужно баловать и обращаться с ней, как с маленькой принцессой. Но разве мальчику не нужны любовь и нежность его родителей? Теперь этот молодой папа говорит, что он счастлив, что у него родилась дочь, потому что он может не стесняться в проявлении своих чувств по отношению к ней; он не смог бы вести себя также по отношению к сыну. А это значит, что травматический опыт его собственного детства получил бы его сын.
Подрастая, мальчик начинает общаться со сверстниками и другими взрослыми, которые продолжают наставлять его на путь истинной маскулинности: «Я уже давно заметил, что мне предъявляют какие-то фантастические требования, только потому, что я мужчина. Все больше и больше раздражения вызывает у меня фразы типа: “Мальчик, поднимите, перенесите, передвиньте…”»3 В большинстве случаев это требования доказать мужественность: выдерживать физические нагрузки, уметь драться, сдерживать свои чувства, закурить, выпить в компании друзей и т.п. В юношеском возрасте на процесс формирования мужественности все большее влияние оказывают требования, предъявляемые со стороны любимой девушки. Причем, как показывают результаты наших исследований, девушки имеют и транслируют более жесткие стереотипы маскулинности, нежели сами молодые люди. Часто их высказывания начинались с фразы: «Я считаю, мужчина должен…» Многие считают, что мужчина не имеет права на слабость, особенно на слезы, он должен быть жестким с окружающими, а доброту и мягкость проявлять только в семье. Но сможет ли мужчина быть мягким и нежным по отношению к жене и детям, если он должен быть жестким и суровым по отношению ко всему остальному миру? Не случайно сами юноши осознают, что они не способны взять на себя такое бремя, и не согласны с настолько жесткими требованиями: «Я думаю, что, как и каждый человек, любой мужчина имеет не только обязанности, но и права, к числу которых относится и право на слезы в определенных ситуациях. Разумеется, если мужчина, который случайно упал, зальется горькими слезами, он будет выглядеть несколько странно, но если мужчина теряет близкого человека и остается абсолютно невозмутимым, то это говорит лишь о его черствости и бессердечности. Каждый мужчина имеет право быть слабым»4. Такое расхождение во мнениях мужчин и женщин приводит к конфликтам и в юношеском возрасте и во взрослой семейной жизни.
Общество часто не признает, что мужчины как социальная группа имеют свои специфические интересы и проблемы. Другое дело — женщины, которые нуждаются в поддержке со стороны государства и различных социальных служб, так же, как дети, пенсионеры и инвалиды, то есть наименее социально защищенные слои населения. Но поскольку мужчины занимают в обществе доминирующее положение, их проблемы игнорируются, так как их не может быть по определению. Сильный пол не может иметь проблем, связанных со своей идентичностью.
Три года назад мы организовали в областном музее выставку «Мужественность в городе невест», которая ставила своей целью вполне невинную задачу представить творческие работы молодых людей, принимавших участие в наших семинарах и тренингах по гендерной социализации. Однако публикации в местной прессе по поводу выставки ярко продемонстрировали, как стереотипизированное мышление приводит к искаженному восприятию реальности. Несмотря на то что эта выставка отражала прежде всего мужское восприятие проблемы мужественности, в рецензиях на выставку она преподносилась как феминистская: женщины, лишенные мужского внимания, пытаются это внимание к себе привлечь, навязывая мужчинам свое представление об идеале мужественности. Обсуждение открытия выставки на форуме онлайновой газеты «Курсив» свелось к дискуссии о мужской и женской сексуальности, причем авторов выставки обвиняли в нетрадиционной сексуальной ориентации, поскольку нормальный мужчина не будет выставлять напоказ мужские проблемы. Такая агрессивность, на наш взгляд, достаточно симптоматична и вскрывает остроту проблемы, игнорирование которой приводит к росту насилия в семье и армии, являющихся следствием нарастающих психологических проблем мужчин.
Однако маскулинность конструируется как обществом в целом, так и каждым отдельным человеком мужского пола. Как справедливо отметил один из участников наших гендерных семинаров, существует столько же типов маскулинности, сколько людей на планете, ибо каждый имеет свое собственное представление о мужественности, не всегда совпадающее с общепринятым. Как показали результаты анкетирования студентов нескольких вузов Иванова, необходимость соответствовать идеалу маскулинности осложняет процесс гендерной социализации, поскольку у большинства опрошенных личные качества расходятся с эталоном, что приводит к комплексам и проблемам в отношениях с окружающими. Реальный юноша в значительной степени отличается от того идеала, который насаждается в обществе. Респонденты признают, что им не хватает решительности, жесткости, силы, но при этом они отмечают у себя наличие таких качеств, как эмоциональность, ум, чувство юмора, отзывчивость. С другой стороны, более подробное обсуждение с участниками проекта тех героев, которые назывались в качестве идеалов маскулинности в анкетах, показало, что их выбор также не столь однозначен, как может 
показаться на первый взгляд. Так, например, упоминавшийся в анкетах Мэл Гибсон, олицетворяет несколько созданных им в кинематографе персонажей, в результате чего создается собирательный образ маскулинности: привлекателен не только Мэл Гибсон в «Храбром сердце» или «Патриоте», но и Мэл Гибсон из лирической комедии «Чего хотят женщины». Точно так же студенты выбирают Брэда Питта — не только как олицетворение агрессивной мужественности в «Бойцовском клубе»; для них не менее привлекательны созданные им более сложные персонажи, такие как главный герой фильма «Знакомьтесь, мистер Блэк» или герой фильма «Вавилон». Такая трактовка делает более понятным и обоснованным выбор идеала маскулинности: выбирается тот образ, в чьих качествах присутствуют не только те, которые хотелось бы приобрести респонденту, но и те, которые есть у него самого, что способствует частичной самоидентификации респондента с идеалом.
Исходя из всего вышеизложенного, нетрудно прийти к выводу, что доминантная маскулинность, поддерживаемая обществом, не соответствует реальной ситуации и нуждается в переоценке. Не случайно в литературе, как в научной, так и в публицистической, рефреном повторяются высказывания о кризисе маскулинности в России. Данный кризис является следствием чрезмерной жесткости гендерных стереотипов и гендерных моделей, нетерпимости общества к таким проявлениям маргинальной маскулинности, как гомосексуальность, неготовности признать, что мужчины как социальная группа имеют свои специфические интересы, гендерной недифференцированности законодательства.
Положительная роль стереотипов, в том числе и гендерных, заключается в их стабилизирующей функции, однако когда стереотипы устаревают, они начинают оказывать тормозящее воздействие на развитие общественных отношений, и без их переосмысления невозможно сделать дальнейший шаг вперед. Совершенно очевидно, что в настоящее время российское общество озабочено поисками своей идентичности, что приводит к новым размышлениям о русской идее, национальной миссии и месте России в мире. Однако не хотелось бы, что все это привело к еще большему ужесточению требований к мужественности и к идеалу «настоящего мужчины». Мы часто слышим: «Мужчины не плачут». Но так ли это хорошо, если вспомнить, что именно проявление сочувствия, жалости, сострадания, а порой и слабости делает человека человечным? Может быть, позволим иногда и мужчине быть слабым? Давайте позволим ему быть собой, поскольку, как написал в анкете один из моих студентов, «быть собой — это, оказывается, круто»!
Материал подготовлен в рамках программы «Гендерная демократия» Фонда им. Генриха Бёлля.
