Порой умирают боги — и права нет больше верить
Порой заметает дороги, крестом забивают двери
И сохнут ключи в пустыне, а взрыв потрясает сушу,
Когда умирает богиня, когда оставляет души
Огонь пожирает стены и храмы становятся прахом
И движутся манекены не ведая больше страха
Шагают полки по иконам бессмысленным ровным клином
Теперь больше верят погонам и ампулам с героином
Терновый венец завянет, всяк будет себе хозяин
Фольклором народным станет убивший Авеля Каин
Погаснет огонь в лампадах, умолкнут священные гимны
Не будет ни рая, ни ада, когда наши боги погибнут
Так иди и твори, что надо, не бойся, никто не накажет
Теперь ничего не свято…
1985
Нарисовали икону и под дождем забыли
Очи святой мадонны струи воды размыли
Краска слезой струилась то небеса рыдали
Люди под кровом укрылись — люди о том не знали
А небеса сердились, а небеса ругались
Бурею разразились…
Овцы толпой сбивались
Молнии в окна били, ветры срывали крыши
Псы под дверями выли, метались в амбарах мыши
Жались к подолам дети, а старики крестились
Падали на колени, на образа молились…

Солнышко утром встало, люди из дома вышли
Тявкали псы устало, правили люди крыши
А в стороне, у порога клочья холста лежали
Люди забыли бога, люди плечами жали…
198б

Пропустите в мир, стаи волчьи!
Уступите путь, своры гончие!
Разойдись стена черной полночью-
Или дай мне стать лютой сволочью
То ли зверем стать с серой шкурою
То ли омутом с тиной бурою,
Голодать ли? жрать?
Быть ли умною, быть ли дурою?
Может, на метлу — и до города,
Где мосты из камня и залота
Помереть ли там
Может, с холоду
Может, с голоду…
1986

Печаль моя светла

Я повторяю десять раз и снова —
Никто не знает, как же мне хуево
И телевизор с потолка свисает
И как хуево мне никто не знает
Все это до того подзаебало
Что хочется опять начать сначала
Куплет печальный, он такой, что снова
Я повторяю как же мне хуево.
1986

Наполнилось до краешка ведерко лунной патокой
Полярные подсолнухи под прозрачною радугой
Сияньем южным вылились на узловатой привязи
На загрубевшей простыни окаменевшей гордости
Сквозь узенькое горлышко из ледяной соломинки
Вытягиваем бережно последние глотки
По ситцевому берегу на каблуках отчаяния
По свежему преданию на выгруженных саночках
По теплому загару источившимся ножом
Вершат дороги странники чужого обещания
Изъезженных параметров прочитанной любви
Гремучие серебряным аккордом украшения
Разубдят обитателей заброшенных палат
Взорвется откровением случайное обьятие
Сорвет со стен разводы отсыревших потолков
Отпетой ветром скорости внезапным раскаянием
Простуженные сумерки прольются ожиданием
На страны, зачумленные болотной красотой
Наивные созвездия за медицинской ширмою
Накроет покрывалом мой безвременный уход.
1987

Волки сыты — овцы целы

Долго красным светом по живым глазам
Дыры по бокам трубы — флейта
Зеленка на царапину — во сне выпадет свежий снег
В середине дыра под проволокой — гитара
Полдень — желтые шторы светофора
Четверть утра обратно по ступенъкам бредет спать
Стельки смяты, ноги босы
Гол сокол с двора на кол
Зеркала осколки вон йз избы, забор высок
Ворам отпер да дом на слом
Кость вкось в горле горлицы
Мягкое нежное кресло — да ну!
Протраюленные волосы сухою травою стелятся
Длинныепесни поют к зиме, стало быть
Устала выть в трубе въюга
Не смогла вырваться из дыр божественным звуком,
стуком в окна подставить руки
Горстями под окурки, горелые спички,
смятые бумажки и пепел отходы производства бессонных ночей.
Добрее волчица серая больше овечек убьет для деток
Охотник ли пристрелит, вожак ли стаи растерзает — виновата будешь
В степном снежном вечере правда сотнями желтых огоньков
светится да вьется криком в опрокинутых санях.
Пожар погасить — огонь убить
А стрела мимо — держать ответ перед снайперским полкомна утренней линейке
Молись, грешник, да на часы просматривайте
опоздай на свидание под гитарным пепребором
Эх, придется углы срезать по живой траве
Вырастет новая — лето нынче буйное
А к концу ноября другой коленкор
Снова собирать брошеных котят по вокзалам
Почти стянуло полынъю вотнутой линзой
Спите, окуни, у берега теперь пусто
А если кто высунется подышать к проруби,
Увидит одинокий ящик на середине реки,
Забытую рукавицу да следы наискосок
Вышивайте, жены, крестиком по тонкому полотну
Толкуйте, бабушки сны чужим внучкам…
1987

Ударение на слоге выше прописной строки
Мишка, спрятднный в берлоге, вам напишет от руки
Ночь под лесом так спокойна, так проста его постель
Равнодушна, как подушка, монотонна, как свирель
Свежесорванного утром календарного листка
Старовыеденных формул о строении желтка
Растворимый серый ежик, что от крепла был рожден
Собирался в гости к другу, да метлою он сметен
Вместе с грусными сверчками и обрывками стихов
Вместе е нотными значками и колонией бычков
Подхватили, закружили и сложили в уголок
Поразмыслив, вокруг кучи очертил квадрат мелок
Встали стенки, села крыша, прилегло к двери крыльцо
У оконца ежик пишет другу
Миша, письмецоМиша, может будет буря, может рухнет потолок
Может, зря я растерялся, затерявшись в уголок
Может, завтра будет лето, вторник выйдет за средой
Может, камень обернется родниковою водой…
1987

ХОЛОДИЛЬНИК (сказка-картинка)

В холодном зале мы смотрим кино.
Ледяной экран из толстого белого инея замораживает наши разноцветные глаза.
Мои были теплые, темные, когда я пришла в этот кинотеатр.
Теперь они сверкают яркой зеленью и нестерпимо блестят
под пушистыми снежными ресницами.
Мы смотрим разные цветные картинки одну за другой,
и чем больше застывают наши глаза, тем они интересней и красочней.
Заходят новые люди, от них идет пар и мы кричим на них и машем руками,
потому как под их теплыми тусклыми взглядами
изображение теряет отчетливость и краски,
но их глаза быстро покрываются льдом и все встает на свои места.
Вот только один ворвался однажды и уставился на экран обжигающими лучами.
Он чуть было все не испортил, он постоянно отогревал лицо
маленькой зажигалкой,
и от этого мы все едва не лишились нашей забавы.
Пришлось связать ему руки и поставить перед глазами огромнуюльдинку,
которая таяла все медленней,
а он все тише кричал, что еще немножко — и растает иней,
и мы выйдем на улицу и отогреемся на солнце…
Теперь он сидит в первом ряду и показывает нам самие яркие и красивые картинки.
1987

Грязь моя такая неведомая, такая невинная
Скажите, что же сегодня по телевизору
А телевизор будешь смотреть козленочком станешь
На сколько хватит терпи, коза
Рожки сточатся капустки дадим
А пока рой копытцем канавку любить-то хочется
Злая она козла полюбишь, когда вода из берегов пойдет кровью темной с пальцев,
содранных струнами
У Русалочки из хвоста ножки сделала фея
Добра хотела злою ведьмой оказалась
Да неужто на всю жизнь спросите лекаря ночного случайного
Как так и будильник вроде вовремя звонит
Полночь, а стрелки врозь не сойтись им никак
По самый шиворот ворох шуршит бумаги клочьями
По чистому писанных, не между строк да наискось
Сверху красным карандашом
Авансом получи сполна — хорош задаток?
Птица райская с картошкою жареной
Крылья — твои, взамен на рога.
октябрь 1987

Синим мячиком с юры прочь голова
Разбуди фонарем в глаза безумные
Хлебной крошкой под простыней играет память
Затянет окна лед к концу месяца — к концу октября
Под рок-н-роллов пляс на крышке погреба
Встань в рань пора -та страдная.Спи, брат
Сегодня наша полка вагонная да степи длинные
Заморские страны, пляжи из цветном бисера
Развесь уши хоть раз
Еще раз туда едем, надев кожаный ремешок на голову
Вернемся за-полночь по снегу грязному чистыми ногами
Босыми по зеленым горлышкам бутылок
Смотри, поранишься! Перевяжу кожаным ремешком твои глаза
Это не стекло, из этом наши бусы, твоя вера
Моя покатилась по асфальту год назад в этот день
Не ты ли ее подобрал, когда она сверкнула на солнце
Один день было солнце — GOOD DAY, SUNSHINE!
На голову горюшко теплой шапочкой
Почем теперь сказочки?
По жизни да разуму
Хочешь покупай недорог, любовь цена красная
По сухой пыли ползу пчелкой бескрылой к маме
Пойдем со мной, девка?, заплачу 25? Нет? Сколъко?
Да она сумасшедшая, слышите, песенку поет
Заре Кришна, Харе Кришна, Харе Кришна, Харе Харе
Харе Рама…
Видишь, как оно, солнышко-то любить?
Рельсы косыми струнами скрещиваются
Сколько же нас, и все туда?
Не подходи ко мне я заразная, грязная
Я тряпочкой рот прикрою от греха
Махни рукой развеешь дым моих вонючих папирос,
Что глаза так ест, пока еще не до слез
Напъкхь городом чужим с утра
Спи, брат, нету хлеба. Ну ты попробуй уснуть
Вспомни, как мы ловили стрекоз
Там, у реки, вчера
Мы туда вернемся через год
Когда будет солнце.
октябрь 1987

Я голову несу на пять корявых кольев
Я крепость возвожу из старых липких карт
Крестьянкой кркпостной в края крапивных кровель
По хрупкому хребту, что кренится назад
Сбивая руки в кровь о камень, край и угол,
Заплаты на лице я скрою под чадрой
Границу перейду страны вороньих пугал
Укрыться упрошу за
Лысою горой
Кроя крамольный крик кривой кровавой кромкой
В горячий грешный юд, грядущему грозя
В поту пытаясь встать, чтоб испытать потомков
Положено молчать скользя, ползя
Нельзя
Светящихся святых, схвативших свист затвора,
Свалившихся под свод сомнительных свобод
Вас сварит на свечах свиней свирепых свора,
Что с воплями с верхов по-свойски сваи бьет
Тщеславный чуткий червь, чирикающий числа
Чеканит черный час чужих очередей
В чугунных черепах отчаянный нечистый
Считает рычаги начальственных, речей
Периметры партов пиратов принимают
Под парой парусов по праву приютить
Порушив парапет, паркеты попирают
Потребовавшие не оправдав, простить
Ст.раданий стадный стон застреманной столицы,
Старушечьих стихов расстроенной струной
Стирает в сотый раз нестертые страницы
Стараньем стукачей, строчащих за стеной
Молчащий миллион немыслимых фамилий
: Мелодия молитв, просмоленных молвой
Малиновый мелок на молот заменили
Неровный рвущий рев на равнодушный вой
Контейне.ры костей стекают под откосы
Все костыли в костры, кастетом на контакт
Прочтенное писъмо порви на напиросы
Фантасмагорий фон под фанатизма факт
Бречание брелкав, небритые бродяги
Бретона и
Дали далекие борта
Обыденный аборг в обрушенном овраге
Желанных жизнесхем живая красота
Отрадных атрофий отрывки, и как будто
С утра утрачен сан о трудности трюка
На переходе вниз отключит эскалатор
Количество колов скатилось до пяти
Осиновым шестом укреплены плакаты
Со стрелкою, куда свою башку нести.
осень 1987

А.Б.

Засыпаем с чистыми лицами
Среди боя кирпичных судорог
Ночь под искры горящих занавесов
Сон под маскою воска сплывшего
Хвост поджатый в лесу поваленном
Подлой памятью обескровленный
Безответные звезды ясны
Сапогами о камни сбитыми
Да об рельсы подошвой стертою
В голенище кошачьей лапою
Мелким шагом с коггями вжатыми
По двору вдоль забора тянутся
Дружно ищут слабую досточку
Испаряется лед растаявший,
Чтобы завтра упасть на озеро
Им умыться б, да мало времени
Им напиться б, да пить не хочется
Им укрыть малышей от холода
Не успев утонуть у берега
Лед-хрусталь — это очень дорого
Вещмешок, полный синих кубиков
На шнурок, да на шею совести.
сентябрь 1987

Страх осколок истины прогнать из пустоты
Дым, что гонит мусор в сторону жилья
Боль железных схваток беззащитных и живых
Смерть от одиночества, вмещающего мир
Ледяные стекла искажающих очков
Паутину простирать и вешать комаров
Желтых волчьих взглядов дулом упереться в грудь
Опустившим руки, что поднявшим руки вверх
Пристрелить ненужных-тех, кто отдал все, что мог
Полууничтоженных под пятитонный пресс
Недопокалеченному выбить костыли
Недопокареженных под гусеницы вновь
т ректор остановится — погладить и вздохнуть
Пристально-учтиво плечами пожимать
Вежливо тактично о здоровье расспросить
Мягкую подушечку под голову покласть
Кошечка мышанку песню спела про любовь.
июль 1987

Классический депресняк

Кругом души от покаяний
Безысходности без движений
Неподвижности без исходов
Неприятие без воздействий
Нереакция до ухода
Неестественность черных фобий
Легмомыслие битых окон
Светлоглазые боги глохнут,
Заражаясь лежачим танцем
Покрываясь стальной коростой
Будут рыцарями в музеях
Под доспехами тихо-тихо
Из-под мрамора биться долго
Обреченности и колодцы
Подземелья и суициды
Стынут реки и ноги мерзнут
Два шага по чужому асфальту
В край раздробленных откровений
В дом, где нету ни после, ни вместе
В рай без веры и в ад без страха
июнь 1987

Ждем с небес перемен — видим петли взамен
Он придет, принесет, Он утешит, спасет
Он поймет, Он простит, ото всех защитит
По заслугам воздаст да за трешку продаст
Будет радость, почет — только встань на учет
В простыне на ветру по росе поутру
От бесплодных идей
до бесплотных гостей
От закрытых дверей
до зарытых зверей
От заткнутых ушей
до толкнутых взашей
От накрытых столов
до пробитых голов.
1987

Ад — Край

Отдыхай, я молчу. Я внизу, в стороне
Я в краю, где молчат. Я на самом краю
Где-то край, где-то рай, где-то ад, где-то нет
Там где край, так и ад.
там где рай, так и нет ничего.
Головою в порог дверь закрой, не смотри
С башни вниз полетишь, если ветер внутри
Если нет, будешь камнем лежать под горой,
Там, где празднуют пир при
Луны упыри
Я не знаю теперь упаду, полечу
Улететь нету сил, а лежать не хочу
Будет ночь закричу, отвернусь, укажусь,
Разобъюсь все равно до утра
Постучу во все двери
Пройду по местам, тде вас нет
Просто так может, встречу кого по пути
Поклонюсь до земли — головою в порог
В третий раз, раза два мне еще до пяти
До шести еще три будет срок и в острог
Тяжело здесь лежать, были б силы уйти
Или вниз, или с краю чуть-чуть отойти
Хоть на метр присесть, посидеть покурить
Может, дух жпустигь, может, перевести
Отдмхай, не всегда ведь со мною легко
Я не та, кто я есть — я пока далеко
Я внизу, в стороне, я на самом краю.
июнь 1987

Вечное утро

Ночь исчезает и дейь не начнется
Вечное утро с красивой зарею
Тянется тестом и не оборвется
Жуткой синкопой в мозгу отдается
Времени лужа в стекло превратилась
Если коснуться, то треснет — растает
С камня гора вверх и вбок покатилась
Камни с холмов — вниз и впрямь
В черной оправе времени линзы
Кто-то картины печатает где-то
Нарисуйте мне сон!
Я подумаю — нету рассвета
Я погляжу через синие призмы
Рушится ночь, обрывается леска
Сон неподъемный уходит в глубины
Рваная рана, кривая железка
Кончить — начать тяжело с середы
Если с конца — потемнеют седины
Сколько мне лет?
июнь 1987

На дворе трава, на траве дрова
Два пустых ведра да в стене дыра
Дверная петля да мокрая землю.
На земле изба, на избе труба
Из трубы дымок, на дверях замок
У дверей песок, да прогнил порог
И травой зарос. У порога пес.
Да облезлый кот у косых ворот
У ворот вода, что течет туда,
где ни дворов, ни дров
ни котов, ни псов,
ни стихов, ни слов…
июнь 1987

Солнца ржавый штопор в землю ввинченный
Горизонта краешек отколотый
Талый снег уходит через ситечко
Отмывает косточки от золота
Белый холст на серых досках струганых
Синей глиной лесенки помечены
Звездам мы становимся подругами
Навсегда от сил земных излечиваясь
На рассветах серых совы прячутся
Крылья лошадей горят пожарами
Скоро, видно все переиначится
Станут длины мериться гектарами
Вознесутся колья телеграфные
Поползут канаты телефонные
И найдут все странники уставшие
Путь к столбу последнему — поломанному
На столбе — о финише известие
У столба — всем путникам пристанище
Над столбом летает птица вещая,
А за ним лишь камни да пожарища…
апрель 1987

Мало слов для стихов, мало веры для слов, для нее мддо снов.
Те кто. знают, молчат, те кто хочет — орут
Кто летит, тот на небо не станет глядеть
Кто сбежал, тот и снят с караульных постов
Кто забыл про часы, не боится минут
Тот, с крылом, не спешит никуда улететь
Мало звуков для струн, мало песен для дрдк
Он поет — он не слушает стука колес
Телефон, что на восемь, вмещает весь свет
А е вокзалов звонит автомат просто так
Кто молчит, те и знают какой-то ответ
Кто орет, тем и нужен какой-то вопрос.
1987

Будешь светлым лучом,
Рожденным в тени,
Или тенью, родившей луч?
Будешь синим дождем,
упавшим на снег,
Или одной из туч?
Бчдешь твердым звеном
золотой цепи,
Или молотом, кто кует?
Будешь землей далекой тропы,
Или тем, кто по ней идет?
Будешь пером в крыле у орла
Или самим орлом?
Будешь каплей в кувшине вина,
Или кувшина дном?
1987

Перекрестки маятник выкачивает
Развороты механизм выстукивает
Шестеренок зубчики постачивались
Разлетелись птенчики испуганные
Электронной зеленью подмигивают
На начало осени показывают
С башенок курантами выкрикивают
От пружин воробышки отвязанные
Раскидало их по свету белому
Полиняли серенькие перышки
Из чего какие были сделаны —
Не найти тех циферблатов стеклышки
Серой краской были все покрашены
После ливней засветились радуги
Не успели в дождь попасть отставшие
Оттого бывают птички разные
1987

Про паучков

Пауки в банке
Глядят сквозь стены
Глазами мертвой стрекозы.
Бегут по кругу,
По краю криво занесло.

Пауки в банке
Искали дыры,
Чтобы вскарабкаться наверх,
Друг друга жрали.
Во рту толчёное стекло.

Пауки в банке
Хотели выжить,
Через отрезок пустоты
Увидеть солнце.
Хватали муху за крыло.

Пауки в банке
Смотрели в небо.
До края было полчаса,
Почти полсилы.
А наше время истекло.

Пауки в банке
По ветру в вечность.
А наше время истекло
Пауки в банке.
Наше время истекло
1987

На черный день

На черный день — усталый танец пьяных глаз, дырявых рук
Второй упал, четвертый сел, восьмого вывели на круг
На провода из-под колес, да на три буквы из-под асфальта
В тихий омут буйной головой
В холоднвый рот — расходятся круги
Железный конь, защитный цвет, резные гусеницы в ряд
Аттракцион для новичков — по кругу лошади летят
А заводной калейдоскоп гремит кривыми зеркалами
Колесо вращается быстрей
Под звуки марша головы долой
Поела моль цветную шаль, на картах тройка и семерка
Бык, хвостом сгоняя мух, с тяжелым сердцем лезет в горку
Лбов бильярдные шары от столкновенья раскатились пополам
По обе стороны
Да по углам просторов и широт
А за осколками витрин — обрывки праздничных нарядов
Под полозьями саней — живая плоть чужих раскладов
За прилавком попугай из шапки достает билеты
На трамвай до ближнего моста
На вертолет без окон и дверей
В тихий омут буйной головой
Колесо вращается быстрей
1987

Отпусти, пойду. За углом мой дом
Где все ждут, не спят, где открыта дверь,
Где й окно глядят и на шум бегут
На простом столе лампа теплится.
Отпусти, пора. Ждет Печаль сидит
В печку щепочку бросит склонится,
Вскинет юлову ветер прошумел
Тронет бороду, глянет в сторону
Отпусти, прошу. До угла верста
Пробежать в ночи, не запутаться
У ворот Печаль встанет сгорбленным
Старичком седым да понурится
Отпусти, молю печка топится
Уголек упал на дощатый пол,
Опрокинулась лампа яркая,
Занялась огнем занавесочка
Отпусти скорей — дом в огне стоит!
Бревна рушатся искры сыплются,
А печаль бредет, чает встретиться
Всем ирохожим в глаза заглядывает
Отпусти меня побегу туда
Он в дыму идет, задыхается,
Пепел по вет.ру иодымается
Да в глаза летит воспаленные
Отпусти, злодей, что ж ты делаешься!
Подвернулась нога на камупже,
Нету силы встать, чем дышать ему?
Полечу стрелойможет, выживет
Отпусти…

Хорошо теперь — больше никуда
Больше не к кому да и незачеы
Так спокойно, ровно и правильно
Все разложено по всем полочкам,
Все развешано по всем веиилкам
Все.
сентябрь 1987